— Там на улице ожидает фиакр.
— Какого черта? — нахмурился я. — Не хватало еще, чтобы кучер…
— Кучер в «Тюр-лю-лю», отмечает годовщину женитьбы старого приятеля. Ваша подружка, гражданин майор, та еще штучка, все предусмотрела.
Я молча кивнул. Хотелось верить, что так. В конце концов, если сейчас проскочить и никто не заметит, что я уехал в экипаже, то очень скоро и Бернадоту, и Талейрану доложат, что майор Арно внезапно исчез от ворот конюшни и что во дворе остался недавно купленный им конь со всеми вещами этого славного офицера. Пусть до поры до времени ломают голову себе, а не шею — мне…
Возле «Шишки» ожидал другой экипаж, куда менее комфортабельный: большая телега, груженная бочками.
— Он сказал, — не вдаваясь в подробности, промолвила Мадлен, — что если вы тот, за кого себя выдаете, то вопросов задавать не будете.
Я поглядел на телегу. Мог ли я забыть, как покидал великий город два с четвертью века назад?
— Какая из бочек? — со вздохом уточнил я.
— Вон та, — просияла Мадлен, указывая на довольно объемистую емкость, пропахшую вином. — Только он велел сдать оружие.
— Это еще что за новости?! — Я возмущенно сдвинул брови.
— Лишь мера безопасности. Если он убедится, что месье не шпион, вам его вернут.
Я неохотно отстегнул саблю и полез на телегу.
— Дай вам бог удачи, — напутствовала Мадлен.
Ехать пришлось долго. Спасибо хозяйке «Шишки», она предусмотрительно загрузила в чрево бочки плотный обед. Но все же от тряски и винных паров уже начинало изрядно мутить. Так что, выпусти меня сейчас на волю и дай в руки клинок, я бы, пожалуй, выглядел бледновато. Наконец экипаж остановился во дворе какого-то заброшенного аббатства, хотя люди, суетившиеся вокруг телеги, меньше всего походили на монахов. Судя по рукоятям пистолей за поясами, как минимум одна из заповедей жителями этой укромной обители соблюдалась не особо строго. Мое появление монастырская братия восприняла абсолютно спокойно. Должно быть, не в первый раз люди попадали сюда таким экзотическим образом. Один из «чернецов», бегло окинув взглядом мой офицерский мундир, окликнул командира, и тот, отвлекшись от погрузочно-разгрузочных работ, занялся гостем.
— Вас ждут, месье. Рекомендую переодеться. Не волнуйтесь, вот это все, — он указал на мое форменное одеяние, — хорошенько выстирают. Вы же не хотите, чтобы от него несло вином на пару лье вокруг? К тому же не стоит пугать ребенка. — Он вдруг осекся, понимая, что сказал лишнее, но, спохватившись, кивнул в сторону облупленной церкви. — Идемте.
Через несколько минут, глядя на меня, обряженного в бурую доминиканскую сутану, подпоясанную вервием, самочинный аббат критически вздохнул:
— Вам бы следовало усы сбрить.
— Ну уж нет! — возмутился я. — Сдать оружие, ехать в винной бочке, а затем еще и усы сбрить?
— Но у монахов не принято носить усы. А мальчик считает, что живет в монастырских угодьях.
— Тогда и вам следует выбрить тонзуры[57] и выкинуть оружие.