Фигура в черных с золотом доспехах выгнулась в их хватке, издав странный, ни на что не похожий короткий вой и звон, после чего с громким треском металл разорвался. Во все стороны брызнули искры и короткие разряды, подобные которым Кибар видел только на поверхности во время грозы. Ни капли крови не пролилось из обнаружившегося под доспехами переплетения металлических прутьев и кристаллов.
Сражение не замерло. Замерло время для Кибара. Он увидел, как медленно, неспешно скользит в полумраке среди практически застывших туш маленькая молния. Змеящийся разряд, меняя очертания, вытягивался дугой, и слабый отблеск этой дуги упал на третий ярус. Кибар успел рассмотреть пояс стоящей там фигуры в латах. Бело-фиолетовый.
«Вот оно что, лекаришки! — кровь вскипела в голове Кибара, он уже с трудом контролировал свои мысли. — Сраные генетики, гореть им вечно! Вот, значит, кто дергает за ниточки тварей.»
Взвыли невидимые простому глазу шестерни, выводя доспех на предельный режим. Щелкнули шестерни-глазницы, настраивая линзы, давая возможность увидеть тепло тел стоящих на третьем ярусе. Кибар-таки поднял давно освобожденный меч, пролаял боевой клич и одним мощным прыжком оказался рядом с истинными врагами. Те не ожидали такого поворота событий. Мон Даорут потратил всего несколько мгновений и не более одного удара на каждого, чтобы очистить каверну от всех пятерых Цаорамэ.
Но для простых воинов было слишком поздно. У тварей не было прямой связи со своими создателями, и далеко не все из них отвлеклись на их защиту. Да и умирать после гибели хозяев твари даже не подумали.
Кибар не знал, сколько прошло с того момента времени. Возможно, миг, а возможно, вечность. Его ощущения твердили, что вечность, но память не сохранила и мгновения. Но в какой-то момент все кончилось, и Мон Даорут остался один в полутемной пещере, среди мешанины тел и покореженных доспехов, тяжело дыша и цепляясь за торчащий из трупа последней твари меч, словно уставший пахарь за плуг. Он только начал осознавать, что все кончилось, как что-то со страшной силой сдавило его голову, и разум поволокло вниз, в темноту…
Глава восемнадцатая
Кнут, сплетенный из человеческой кожи, разил демонов наповал. Он рвал не только тела, но и энергетические оболочки, да и, похоже, сами души тварей. Если у демонов, конечно, есть души. Гончие не стали тупо лезть на баррикаду, они кружили вокруг, наваливаясь группами по шесть-семь особей, пытаясь найти слабое место. Атаки следовали одновременно с нескольких сторон, и некоторым даже удавалось прорваться к сидящим под единственным уцелевшим деревом девушкам. Там их останавливали меткие удары Шиду, который пока не собирался проверять щит Камертона на прочность. Вроде бы ситуация была под контролем. Ученик демона не был уверен, как много пострадавших среди людей, но отрывистые команды Либроя и Кирбэсса и не думали стихать. Но что-то было не так. Вроде, вскоре должна была прийти подмога, но что-то не давало юноше покоя, будоража удерживаемую им внутри разума озерную гладь. И тут он вспомнил, едва не промахнувшись по очередной прыгнувшей к дереву твари. Кирвашь сказала, что магов было трое. Один держит эльфийку, не давая ей сойти с места. Второй перехватил контроль над гончими. А что делает третий?
Словно в ответ на этот вопрос, над битвой раскинулось золотое сияние. Тоскливо взвыли Гончие. Сражение на мгновение замерло, и все задрали головы.
Шиду ожидал чего угодно, но только не того, что он увидел. А увидел он, как в столпе света на землю снисходят пятеро светозарных. И острия их пылающих мечей смотрят на него и его спутников. Крылатые воины Озаряющего были прекрасны и грациозны. Ленивые и непринужденные взмахи крыльев поднесли их поближе, и с поднятых клинков сорвался поток огня.
Шиду успел только порадоваться, отпрыгнув под сень дерева, и зачем-то утащив за собой оказавшегося рядом паладина. Щит Камертона увеличился в размере, пропуская их внутрь, а поверх него тут же возник еще один. Темная, грубая энергия четко давала понять, кто сплел это заклинание. Вместе щиты, созданные артефактом и Кирвашь, призвавшей силу привязанной к ней демонессы, выдержали поток пламени, испепеливший остальных участников сражения. Либрой отпихнул ученика палача и, заорав боевой клич, бросился в атаку. Шиду эта выходка отвлекла настолько, что он подумал целых три мысли не по делу:
«Что за идиотский боевой клич — исковерканное родовое имя?»
«Он что, не видит, что это вообще-то посланцы наиболее чтимого им бога?»
«Как он собирается пройти сквозь щит?»
На последний вопрос Шиду так и не успел узнать ответ — ситуация круто поменялась. Трое Светозарных сосредоточили свои усилия на Кирвашь. Девушка закричала, и ее щит пропал. Щит Камертона не выдержал и лопнул. Паладина унесло, словно клок ветоши ураганом, куда-то за поле зрения. А огненный вал обрушился на оставшихся четверых, сжигая их заживо.
Одалия снова очутилась внутри своего сна. Но на этот раз островок оказался в тройном кольце — за шипами костяной стены бушевало пламя. А темная вода оттеснила синюю паутину, затопив островок и вяло облизывая края груды подушек, на которой сидела раджа.
— Мы в дерьме, подруга, — голос шел откуда-то снизу. Одалия повернула голову, и увидела в темной глади свое слегка искаженное отражение. С багровыми искрами вместо глаз.
— Но что происходит? — Одалия вздрогнула, когда иссушенные жаром зубцы стены стали покрываться трещинами.
— Тебя сжег ангел. Тут нет времени, но там, снаружи, ты умираешь. А потому тут агония будет длиться вечно. Глянь на свои руки.
Одалия посмотрела на свою ладонь. По ней, словно по старому пергаменту, разбегались мелкие трещинки.