Естественно, в обычном мире такого случиться не может, но рядом с мастером такая возможность есть. Любовь к мастеру не биологическая. Биология не имеет никакого отношения к мастерам и ученикам. Любовь к мастеру не имеет ничего общего с доминированием.

Поскольку такая любовь свободна от эго, цветок может распуститься.

Вы просто радуетесь присутствию мастера, его наполненности, его удовлетворенности. Вы радуетесь так, как будто это ваша наполненность, ваша удовлетворенность. В сиянии мастера вы чувствуете, что это и ваше сияние. Вы ощущаете себя частью мастера, вы вошли с ним в такую гармонию, что его сердце и ваше сердце уже не два разных сердца.

Осознанность придет сама по себе, а путь любви – это самый прекрасный путь, самый невинный путь, путь, полный цветов, путь, который проходит среди прекрасных озер, рек, рощ и садов.

Дорога осознанности – это путь, который проходит через пустыню. Он только для тех, кто никак не может вернуться к своему сердцу.

Если вы легко можете быть сердечными, забудьте об осознанности, она придет сама по себе. Каждый шаг любви будет приносить свою собственную осознанность. Это не будет падением в любовь[1]; я называю это восхождением в любовь.

Третий вопрос:

Ошо,

Я всегда разделен на две части, и это связано с тобой. Одна часть рвется работать, носиться повсюду, организовывать, суетиться, бороться, беседовать с журналистами и политиками, кричать с крыш домов. Другая часть, которая за последние годы стала гораздо сильнее, хочет просто сидеть рядом с тобой и впитывать все: тебя, твое безмолвие и твои слова.

Может быть, вся эта активность была нужна для того, чтобы однажды я оказался в состоянии сидеть безмолвно?

Не мог бы ты рассказать о своей внешней и о своей внутренней работе?

В тебе нет никакого разделения.

Если одна часть сражается во внешнем мире, чтобы распространить мое послание повсюду, а другая часть просто хочет сидеть рядом со мной, впитывая мое безмолвие, мое присутствие, мой покой, радуясь моему блаженству, пребывая в экстазе, ничего не делая…

Может показаться, что эти части противостоят друг другу. Это не так. Чем больше ты возвещаешь с крыш, тем больше ты способен сидеть безмолвно рядом со мной; и чем больше ты сидишь в тишине рядом со мной, тем больше у тебя чего-то такого, чем ты можешь поделиться с миром, за что можно сражаться.

Человек есть внутреннее и внешнее, и осуждение одного в пользу другого – это заблуждение, очень древнее заблуждение.

На Востоке люди отрекаются от внешнего в пользу внутреннего. Они бегут от мира в гималайские пещеры, чтобы посвятить всю свою жизнь, все свое время и всю свою энергию внутреннему путешествию, – но они не понимают диалектики жизни.

На Западе делается как раз противоположное. Там отрекаются от внутреннего, чтобы вкладывать всю свою энергию во внешний мир и завоевание внешнего мира.

Восток и Запад оба неправы, и в то же время они оба правы.

Они оба неправы, потому что оба остаются половинчатыми: одна часть развивается, а другая отстает в развитии. Вы сами это видите.

На Востоке так много нищеты, так много болезней, так много смерти. Тем не менее люди удовлетворены. Несмотря на все это, у них, кажется, не возникает мыслей о революции: «Мы должны изменить весь мир. Мы не можем больше жить в нищете, мы веками жили в нищете, веками жили в рабстве. И мы принимали все: нищету, рабство, болезни, смерть – без всякого сопротивления, поскольку это все внешние вещи. А все наши усилия были направлены на внутреннее».