Она была проколота длинной булавкой и мертва.
— Очень легкая… — сказал он тихо. — Скорее всего, она уже давно погибла и успела совершенно высохнуть…
Подошел Паркер, и они вместе стали рассматривать мертвое насекомое.
— Отвратительно… — сказал заместитель начальника Криминального отдела. — Не понимаю, как разумный человек может…
Он замолчал, потому что Алекс уже не смотрел на бабочку. Его взгляд быстро перебегал с витрины на витрину. Вдруг он остановился.
— А это еще что? — прошептал он и, продолжая сжимать в пальцах бабочку, быстро подошел к витрине, висящей на стене за плечами мертвеца.
Витрина была почти пуста. На темном фоне бархата, распятые на булавках, сидели в ней две огромные ночные бабочки, желтоватые, с толстыми мохнатыми брюшками, перетянутыми поперек коричневыми полосками и длинной синей линией вдоль. Посреди туловища у них были как бы изображения маленьких черепов.
Обе были абсолютно похожи на ту, которую Джо в этот момент держал в руках. Над бабочками — надпись:
ACHERONTIAE
ATROPOS L. (МЕРТВАЯ ГОЛОВА)
(пойманы в Лондоне 1–7 июня 1959 года)
Но оба стоящие перед витриной мужчины не смотрели на огромных бабочек. Неподвижными, удивленными глазами всматривались они в третий объект, помещенный как раз посередине между двумя насекомыми.
То была голова женщины, вырезанная из маленькой фотографии и проколотая булавкой.
Глава пятая
Первым очнулся Паркер. Он подошел к витрине так близко, что едва не стукнулся лбом о закрывавшее ее стекло.
— Пусть меня убьют… — сказал он наконец хриплым голосом. — Пусть меня превратят в бабочку и проткнут булавкой, если это не та голова, которой не хватает на нашей фотографии!
— Наверно… — Алекс еще некоторое время приглядывался к вырезанной головке, затем повернулся и взял в руки рамку. — Атропос… — пробормотал он. — Как же их звали?.. Атропос, Клото, Лахесис… Три сестры…
— Какие сестры? — Повернувшись на каблуках, Паркер посмотрел на него.
— Парки. Атропос — это именно та, которая перерезала ножницами нить человеческой жизни…