– Да, – подтвердил наш паромщик. – Пустыня.

Тут мне стало ясно: это была не дымка, а пыль. И эта стена вовсе не состояла из твердой породы. Это был водопад песка. Этим и объяснялось происхождение оглушительного шума.

Наша барка повернула и теперь следовала курсом параллельно песчаному водопаду. Правда, в неправильном направлении.

– Хм… Я, конечно, извиняюсь, но разве эта Золотая гора находится не там? – спросила я и показала в направлении за нами. Если я правильно поняла Ноара, там находился императорский двор.

– Кратчайший путь не обязательно лучший. – Йон подмигнул мне, а затем добавил: – Или самый безопасный.

Я тяжело сглотнула и снова подумала о стрелке прошлой ночи. Стрелок все еще был там? Или Ноар его поймал?

Йон нагнулся и достал до отвала заполненную корзину. Он сел рядом со мной.

– Позволь дать тебе небольшой совет: оставь размышления Ноару. Пока что. Пока ваши цели совпадают, ты можешь спокойно сидеть сложа руки.

Я нахмурилась.

– Я должна сидеть сложа руки и ничего не делать?

– Ничего не делать … Отоспаться… или позавтракать. Как хочешь. – Он откинул льняное полотенце, лежавшее над корзиной, и открыл мне такой натюрморт, при виде которого у меня побежали слюнки. Свежий ароматный хлеб, сыр и некоторые из желтых фруктов, которые Ноар ел вчера вечером. Мой желудок громко заурчал.

– Я так и думал, – усмехнулся Йон и отломил мне кусок хлеба. Кроме того, сыр и один из фруктов он оставил мне, прежде чем отправиться с корзиной к моим братьям и сестрам, чтобы накормить их тоже.

Погруженная в мысли, я протерла желтый блестящий плод. Уже через мгновение на него осела пыль песчаного водопада. Какая сила могла двигать такие массы песка над пропастью и пускать в ход столь увлекательное зрелище природы? Куда исчезал весь песок? Причем главный вопрос заключался в следующем: откуда он взялся?

Я откусила плод, и в тот же миг мой мир перевернулся. Это было самое вкусное, что мне когда-либо доводилось пробовать! Сладкий и даже немного кислый, но эти два слова не могли даже приблизительно описать то, что происходило у меня во рту. Это просто сносило крышу. Я попробовала фейерверк цветов и потерялась в бархатистом ощущении на своем языке. Хлеб и сыр еще больше усилили это ощущение, и на меня нахлынула волна глубокого удовлетворения. Боже мой, если вся еда в Кассардиме была такой на вкус, то я уже не могла винить Ноара за то, что он тогда, в подвале, с презрением смотрел на мои крекеры.

Мои братья и сестры, вероятно, были под таким же впечатлением, что и я, потому что они склонились над корзиной Йона, словно рой саранчи, и все это сопровождалось различными восклицаниями изумления. Все они были настолько отвлечены, что не заметили, как изменилась кожа вокруг глаз Ника. Полоска темно-красного цвета ползла от виска к виску, покрывая даже переносицу.

– Майя, ты что делаешь? – возмущенно жаловался он, потому что я мешала ему есть. Но мне уже не нужно было ничего объяснять, когда он увидел мое сбитое с толку выражение лица.

– О нет! Только не говори мне, что я тоже получил те странные знаки.

– А они у тебя есть, – прокричал Адам сквозь грохот песчаного водопада.

Несмотря на превосходное качество нашего завтрака, еда потеряла свое значение. Мы все уставились на красную ленту, которая теперь украшала кожу Ника.

– Насколько все плохо? – озадаченно спросил он. Он всегда придавал слишком большое значение своей внешности.