— Да, в саду. Снова всех соседей разбудила, — усмехается он, но быстро стирает баранью улыбку со своей рожи, стоит мне зыркнуть на него.

Я хоть и недолюбливаю эту стерву, а обсуждать ее с подчиненными себе не позволяю.

Адель стреляет по плакатам, когда я обхожу дом и оказываюсь в саду. Она снимает наушники и очки, только выпустив всю обойму, и велит поменять мишени. Собаки со всей округи подняли дикий лай, а ей плевать, что она не в лесу живет.

— Какие новости, Камиль? — Не глядя на меня, берет стакан с лимонной водой у служанки и любуется яблонями.

— Тела нет, — отвечаю я.

— Жаль, — вздыхает она, делая глоток. — Я бы хотела, чтобы он полюбовался, пострадал над трупом.

— Она сопротивлялась. Так что пришлось обойтись прощальной запиской.

— Ее будут искать. — Наконец она поворачивается ко мне. — Но мы замнем это дело. Отличная работа, Камиль, — расплывается она в счастливой улыбке, словно не весть об убийстве невинного человека получила, а выиграла лотерею. — Фото? Видео? Хоть что-нибудь?

— Мне было некогда. Торопился замести следы…

— Дорогая, тебе не спится?! — перебивает меня высунувшийся на балкон зять. Взъерошенный, разомлевший ото сна. Зевает, потягиваясь в халате, и только потом обращает на меня внимание: — Привет, Камиль! Проездом или в гости?

Я смотрю на Адель, негласно моля ее заткнуть этому упырю пасть, а она отвечает мне потерпеть, муж же ее любимый все-таки.

Так вышло, что мы с Адель сводные. Нас объединяет лишь Роман, именуемый в наших кругах Чехом. Они с Адель родные по отцу, а я с ним — по матери. Так что если с братом мы оба еще ладим, то друг с другом чаще пластаемся до угроз.

— Я нашел нам врача, — меняю я тему разговора. — Надежный. Латать умеет.

— Круто, — кивает она. — Выпишу тебе премию. Милый, — лыбится она уроду на балконе, — спускайся к завтраку. Я тебя ждала.

— Уже бегу, радость моя.

Я отворачиваюсь, прошипев:

— Меня сейчас стошнит.

— Камиль, не забывай, с чьей руки ты ешь, — напоминает мне Адель, возвращая стакан служанке.

— Не с его.

— Но с моей.