— Есть вещи, Сэм, которые не зависят от того, что было до.

— Одна мысль мне не дает покоя, — будто не услышав ее, продолжил Самуэль. — Будут ли еще убийства? И если будут, то где. Очень надеюсь, что этот псих обойдет стороной мой поселок.

— Вы говорите так, потому что боитесь, что его имя свяжут с вашим? Или потому что такая связь повлечет за собой убытки?

Мун вздрогнул.

— Вы как всегда жестоки, доктор, — чуть слышно проговорил он. — Меня беспокоит и то, и то, если говорить откровенно. Но деньги я смогу заработать, с ними нет проблем. А вот репутацию восстанавливать будет значительно сложнее.

— Вы боитесь только за это, Сэм? — Аделия изобразила недоверчивость. — Никакого страха за своих детей или детей близких?

Он улыбнулся и покачал головой.

— Я не думаю, что это псих настолько псих, чтобы навредить мне, или моим детям, или детям моих друзей. Полиция молчит, а я не специалист, чтобы строить догадки, почему он так сделал, почему выбрал именно этого мальчика, и что за послание к ангелам.

— А как вам предположение, что он художник, как и вы?

— Все творческие люди немного сумасшедшие, доктор Ковальская, вам ли этого не знать.

Аделия вернула ему улыбку. Сэм странно нервничал. Он не находил себе места, хотя и старался держаться. Доктор чувствовала это нервное, напряженное состояние и ждала, пока он достаточно расслабится, чтобы поделиться с ней. Сэм начал к ней ходить после смерти жены, и с течением времени их беседы превратились просто в слив эмоций, глубокой терапии ему не требовалось. Аделия предложила остановить курс за ненадобностью, но художник отказался, был согласен платить больше. Иногда он говорил что-то интересное, и тогда доктор понимала, что это не пустой заработок денег, а работа. А как-то он принес ей ее собственный портрет. Маленький, аккуратный, выполненный маслом в фирменной технике Муна. Почти фотография, а не портрет. Аделия не спала с клиентами. Но кто запретит ей принимать от них подарки?

— Есть еще кое-что. Тео отказывается стать моей женой.

Доктор Ковальская посмотрела на художника удивленно.

— Я полагаю, вы имеете в виду мисс Барт?

— Кого еще, — с грустной миной проговорил художник. За несколько секунд он полностью изменился. В нем больше не чувствовалось затравленного зверя, он стал похож на влюбленного подростка, который не знает, как подойти к девушке, которая ему понравилась. О Теодоре он рассказал Аделии почти сразу. О том, как она хороша, что рядом с ней он чувствует себя молодым и сильным, что она не просто красивая женщина, но и талантливый человек. Он влюбился, а когда Сэм влюблялся, весь мир уступал место его новому увлечению. Все разговоры были только о Тео, все переживания только о ней, все картины были посвящены ей. Аделия знала, что он сделал предложение и получил отказ. Теодора и Сэм жили вместе несколько месяцев, и последний думал, что этого достаточно, чтобы ее позиция изменилась, и в паспорте появился очередной штамп. Но что-то пошло не так.

— И как она аргументирует отказ?

— Не знаю, я повторно предложение не делал, но мы договорились, что она скажет, если что-то изменится.

— Самуэль, на моей памяти вы впервые пасуете перед любимой женщиной.

Он пожал плечами.

— Она другая. Мне кажется, что если я снова предложу ей пожениться, она соберет вещи и уйдет.