— А вопрос о разводе никогда не вставал?
— Конечно, нет! Сэр Ричард никогда не согласился бы причинить леди Мэри такую боль! Он ведь не персидский шах, чтобы так беспокоиться о своем престолонаследии.
Но Джон Блэйн не сдавался.
— Вы хотите сказать, что ребенок у него все-таки был?
Уэбстер закричал:
— Нет, нет и нет! Не приписывайте мне того, чего я не говорил!.. Впрочем… он слишком стар…
— Уэбстер, — перебил его Джон Блэйн, — вы прекрасно знаете — это ваше ремесло, — что если бы был ребенок, у нас появились бы трудности, так как он являлся бы наследником замка.
Они опять сцепились.
— Наследника нет! — крикнул Уэбстер. — И прошу вас позволить мне вернуться в постель.
— Идите, вас никто не держит!
Он открыл дверь, демонстрируя свое терпение, и, когда Уэбстер молча пересек комнату и вышел, закрыл ее, застыв в задумчивости, машинально засунув руки в карманы халата.
По словам Уэбстера, наследника нет. Другими словами, нет сына… но, возможно, есть дочь… и ею могла быть… Кэт.
Не хватает звена! Главного звена в цепочке! Кто такой Колэн? Нет, еще не время уезжать из замка! И он не уедет, пока не узнает всего!
— Леди Мэри! — позвала Кэт.
Она опять избежала опасности, да, да, опасности, так как встреча наедине с Джоном Блэйном представляла из себя самую настоящую опасность! Она не могла забыть того волнения, которое ее охватило при его прикосновении. До этого момента она еще никого не любила по-настоящему. Правда, одно время у нее был мальчик… в деревне… Но сэр Ричард быстро положил этому конец. Воспоминание об этом было ярким, словно это случилось вчера, так как она никогда еще не видела сэра Ричарда в приступе такого гнева!
— Я прошу тебя не забывать, кто ты! — строго сказал он ей тогда, сдвинув брови так сильно, что не видно было глаз. — Я никогда не потерплю присутствие крестьянского сына в замке!
— Я не… я вовсе не собиралась приводить его сюда, — оправдывалась она.
— Тем более стыдно, если ты встречаешься с ним тайком. Я запрещаю тебе видеться с ним!
Объятая стыдом и отчаянием, она убежала. А семью мальчика прогнали с фермы. Спустя какое-то время она получила от него записку, где карандашом было нацарапано: «Я очень далеко, Кэт, и страдаю от того, что не вижу тебя». Это наивное послание было ей неприятно. Мальчика она забыла бы легко, но только не тот жар, который она впервые почувствовала в себе тогда.
Если бы сэр Ричард знал, что сейчас она испытывала еще больший жар, он пришел бы в ярость.