Меня заинтересовало, куда же он держит путь? Тропинка уже подходила к самому обрыву и ползла вниз, исчезая между скалами и появляясь снова, как извивающаяся змея. Старик шел, ощупывая палкой дорогу. Но вот его палка уже скользнула над обрывом, секунда, и он сорвался бы вниз. Я невольно бросился вперед, и в тот же миг железная рука схватила мою руку и сжала ее тисками.

— Луарн! Луарн!

Дыхание его обжигало мне лицо. Он еще раз повторил: «Луарн»… на этот раз уже тихим шепотом, как будто собирался сказать мне какой-то секрет. Пальцы его так больно впивались мне в тело, что я застонал.

Он на мгновенье выпустил мою руку, и я, отпрыгнув в сторону, прижался к скале.

Слепой взмахнул рукой в воздухе, точно искал меня, и зашептал:

— Чтобы достать золото с корабля, трое отправились в путь. Храбрый Бурри, Плейбер и я. Чтобы достать золото с корабля, трое отправились в путь, Яу! Яу! Островок Кинги. Яу! Яу! Скала Ихнис у Груэна…

Потом он снова крикнул:

— Луарн!

И… Луарн появился снизу, выпрыгнув со дна обрыва.

Я едва успел спрятаться за скалу.

Луарн дрожал от бешенства. Зубы его были стиснуты. Он схватил слепого за плечи, потряс его и прохрипел:

— Замолчи. Или я задушу тебя.

Но слепой повторил упрямо:

— Луарн…

— Молчи…

Все, что произошло потом, длилось одну секунду… Отрывистое проклятье, короткая борьба, пронзительный крик и… тело слепого, описав в воздухе дугу, исчезло в пространстве.

Я прижался к скале так плотно, как будто собирался влиться в нее… Я знал, что если только Луарн заметит меня, то я сейчас же последую в пропасть за слепым. Но Луарн, глухо ругаясь, пробежал мимо, прыгая как коза, вниз по тропинке, и нагнулся над отмелью, где лежало распростертое тело слепого. Он поднял его и швырнул в шлюпку, качавшуюся у берега. Сильным пинком ноги он оттолкнул шлюпку далеко в море, и она заныряла между волнами, исчезая в темноте. Издалека донеслось еще жалобное бормотанье слепого:

— Яу!..Яу!..Яу!..

Я шел домой в ужасе и смятении.

Подлое преступление Луарна лежало на моей совести, как будто это я сам совершил его… Молчать об этом преступлении и прикрывать негодяя было нельзя — это я отлично понимал сам, но… выдать Луарна — это значило обречь самого себя на такую же участь, какая постигла слепого. Я мучился сомнениями и боролся с собой, поглядывая на убийцу, который как ни в чем не бывало весело посвистывал, разгуливая по палубе «Бешеного». Физиономия этого человека, смуглого, почти черного, с короткой бычьей шеей, низким лбом и острыми, глубоко запавшими глазами, казалась мне теперь еще более омерзительной. Я знал, что Менгам взял Луарна на борт «Бешеного» только за его совершенно исключительную силу и что вся команда «Бешеного» ненавидит «лисью морду», но тем не менее убийца все-таки расхаживал среди нас, как член нашей семьи, как наш товарищ…