— Вы прекрасно знаете, что поедете.
Она ничего не ответила, и я продолжал:
— Будет проще, если я вас заберу.
— Зачем же тогда ехать к ней?
— Надо же ей сказать…
— Что сказать?
Теперь была моя очередь смеяться.
— Я освежу вашу память в дороге. Готовьте чемодан, и поедем.
— Где мне вас ждать?
— Я сейчас выезжаю. Буду у вас через два часа.
— На своей машине?
— Да. Ждите меня в своей комнате. Я дам три сигнала. Посмотрим.
— До скорого.
Я не стал ждать, пока она ответит, и повесил трубку. И вытащил носовой платок, чтобы вытереть пот со лба. Я вышел из кабины, заплатил за разговор и поднялся к себе. Вещи мои были уже в машине, деньги — с собой. Я написал в фирму письмо, в котором объяснял им, что вынужден срочно выехать к заболевшему брату; Том простит мне это. Не знаю, какие у меня были намерения по отношению к этой работе в книжной лавке — она меня совсем не обременяла. Я не сжигал за собой мосты. До сих пор я жил, не зная особых трудностей и не испытывая неуверенности — никогда, ни под каким видом; теперь же эта история начала вызывать во мне возбуждение, и дело шло не так гладко, как обычно. Мне хотелось бы быть уже на месте, сделать все и заняться чем-нибудь другим. Не выношу, когда надо заниматься работой, близкой к завершению, а дело было как раз в таком состоянии. Я оглянулся вокруг, чтобы проверить, не забыл ли я чего, и взял шляпу. «Нэш» стоял кварталом дальше. Я включил зажигание и отъехал. Как только я очутился за городом, я зафиксировал акселератор на предельной скорости и предоставил машину самой себе.
XVIII
На этой дороге было чертовски темно и, по счастью, мало движения. В основном тяжелые грузовики в одном и том же направлении. Почти никто не ехал на юг. Я действительно сделал все, что было возможно. Мотор ревел, как двигатель трактора, термометр показывал сто девяносто пять, но я старался выжать еще больше, и это мне удавалось.
Я только хотел успокоить свои нервы. После часа этого треска дело пошло на лад, и тогда я немного снизил скорость и опять услышал поскрипывание кузова.
Ночь была влажная и холодная. Запахло зимой, но пальто мое было в чемодане; Господи! никогда еще я настолько не замечал холода. Я следил за дорожными знаками, но дорога была несложна. Время от времени выплывали заправочные станции — три-четыре барака, а потом опять — дорога. Пробежит порой какой-нибудь зверек, мелькнут фруктовый сад или возделанное поле, а потом опять ничего.
Я думал, что сделаю сто миль за два часа. На самом же деле получается сто восемь или сто девять, если вдобавок не учитывать время, потраченное на то, чтобы выехать из Бактона и обогнуть сад на подъезде. Я был перед домом Лу через полтора часа, может, чуть больше. Я попросил «нэш» сделать все, что было в его силах. Я подумал, что Лу, наверное, уже готова, и потому медленно проехал вдоль ворот, максимально приблизился к дому и дал три гудка. Сначала я ничего не услышал. Оттуда, где я остановился, не было видно ее окна, но я не решался выйти из машины или опять загудеть из опасений вызвать у кого-нибудь подозрения.
Итак, я остался ждать в машине; я увидел, как дрожат у меня руки, когда зажигал сигарету, чтобы успокоить нервы.