– Оливия Самнер, ты смеешься над моей простотой?

– Нет! – Оливия вытерла слезы. – Если бы ты только знала, сколько мой отец только в прошлом году спустил на клиники и мозгоправов… «Остальное – чушь собачья»! Да ты оплатила свое проживание одной этой фразой. Погоди, вот я скажу это своему психологу! Идем. – Оливия хлопнула Кейт по бедру. – Я чувствую запах чего-то вкусненького. Там что, свинина в этой алюминиевой хрени? Она меня с ума сводит. У Анки выходной в субботу в полдень, да и по воскресеньям ее часто нет. Давай сообразим что-нибудь.

Прихватив контейнер, Кейт последовала за Оливией на кухню.

– Так ты ходишь к психотерапевту? Я знаю психологов, чего только они со мной не делали. Надеюсь, твои мозгоправы нравятся тебе больше, чем мне нравились мои.

– Мозгоправы? У тебя их было много? – Оливия обернулась. – Хотя это имеет смысл, если подумать, через что тебе пришлось пройти, но я не слышала, чтоб об этом говорили. Ты хорошо сохранила этот секрет. В отличие от меня.

– Ну, для начала, это все происходило не здесь. – Кейт положила свинину на кухонный стол. – Хочешь, я расскажу, что болтают о тебе?

Оливия застыла. Никто не мог знать, что случилось на самом деле. Это было невозможно.

– Конечно, – ответила она, пожав плечами. – Но поскольку я была вроде как королевой вечеринок до того, как все пошло прахом, то догадаться несложно.

– Да, есть такое дело. В основном несут стандартную чепуху. – Кейт уселась на табурет, пока Оливия распаковывала «му шу».[11] – Предположительно, был некий парень, таинственный мальчик. Или наркотики, может быть, передоз. А еще говорят, что у тебя был нервный срыв, синдром навязчивых состояний и все такое, сначала ты лечилась сама, а потом тебя положили в больницу. Ни одна из версий не подтверждена. Ни одна не повлияла на твою репутацию. И при любом раскладе вокруг тебя теперь образовался сияющий ореол тайны. Если что-нибудь изменится, я дам тебе знать. Ну, предупрежу, понимаешь?

– Ага, в Вэйверли всегда любили легкий налет загадочности. – Оливия не почувствовала ни облегчения, ни раздражения. Она могла справиться с этим. – Ха. А все это не так уж далеко от истины.

– Да? – Передавая тарелку, Кейт не стала смотреть ей в глаза.

– Ага. – Оливия кивнула. – Мальчик был. Я просто голову потеряла, ну, то есть совсем. Он учился в общеобразовательной школе, такой неотесанный, с проблемами. Сначала я думала, что он очень крут, что он настоящий, понимаешь? Мы все так думали. Я говорю о своих тогдашних подругах. Все обычные школьники казались нам такими. Другие девочки тоже ловили рыбку в этой речке, но они…

– Сумели сами не попасться на крючок, – закончила Кейт.

– Вроде того. – Оливия замолчала. Ее голос стал безжизненным. Она услышала это. И попыталась исправиться. – Но у меня не получилось. – Голос оставался все таким же неживым. Девушка выдавила из себя улыбку. Она знала, что улыбка часто меняет настроение. – Я не совру, если скажу, что это был кайф. До этого я была примерной, немного не уверенной в себе маленькой перфекционисткой – как и семьдесят три процента моих одноклассниц. Нервной, но очень трудолюбивой.

– Я знакома с таким типом людей. – Кейт склонилась над тарелкой.

– В результате неизбежный срыв и принудительная реабилитация в Хьюстонской больнице. С этим там справились на отлично.

Кейт потянулась к ее руке.

– Сочувствую, Оливия. Такие вещи бьют больно. Окажись я тогда рядом, я бы сама его поколотила.

На мгновение Оливия задумалась над этим.

– Ну, а то, что ты обещала следить за слухами и предупредить меня… ты сделаешь это?