Я решила не дышать. Вот так я и умру. Задохнусь. Интересно, как скоро я умру?

Он снова захихикал, только на этот раз звук вышел булькающим.

– Сё нрмально, сладкие щечки. Твоя мама рассказала мне про всю эту вашу аферу. – Он отпустил меня, потом одумался и ухватил сзади за волосы. – Так я умер, да?

Она сказала ему? Нет, мама, только не это.

– Стивен! – Ее лицо уже начало опухать.

Он потянулся к тумбочке и взял стакан левой рукой, все так же удерживая мои волосы правой.

– Ты, маленькая мошенница. – Он дергал мою голову из стороны в сторону. – На двух стульях усидеть хочешь? Эта твоя благочестивая монашка тебя жалеет, а одноклассницы ничего не знают. Так что даже если меня и увидят с тобой, никто не подумает, что я твой отец.

Он отхлебнул своего пойла.

– Чертовски умно. – Запах ржи и кока-колы сочился из каждой его поры. – Моя порода. – Он дернул мою голову назад. Мой отец был очень высок.

– Ай, папа. Ай!

Он посмотрел на меня сверху вниз.

– Я горжусь тобой, дорогуша. Десять лет, а уже врешь монашке. Вот это яйца!

– Нет, я не вру… – Я подняла взгляд. – Это как особый секрет или…

– Ты хочешь сказать «ложь», Кэти. Ты моя. Не говори только, что не кайфовала, когда она купилась на это.

О боже.

– Яблоко от яблоньки недалеко падает. Ты вся в меня, вся.

В него? Нет! Я не такая. Он все извратил. Я просто не хотела, чтобы сестра Роуз знала о нем, об этом. Это плохо, когда все знают. И может быть, я поступила умно, убедив ее хранить «наш секрет» от всего класса, просто на всякий случай. Но это было не все. Я смутно помнила, как именно зарождался мой секрет. Подробности кружились, словно меловая пыль в классе. Может быть, я думала… может быть, я верила, что, если скажу сестре, будто папа умер… то Бог как-нибудь сделает это правдой.

Я хотела, чтобы он умер. Я была хуже него.

Я просидела на скамейке несколько часов, признавая эту правду. Потом встала и пошла в Чайна-таун.