Она так устала.

Марк только что вышел из комнаты, чтобы принести еще шабли. Оливия больше не хотела шабли. Она рискнула встать с постели. В конце концов, он не приказывал ей не двигаться. Она поймала свое отражение в зеркале и тут же отвернулась. Пробежалась ладонями по животу, вниз по ребрам и по выступающим косточкам таза. Ему нравилось трогать ее кости и свои метки.

Десять минут назад он объявил ее «безупречной». Оливия хотела быть безупречной для него.

Разве нет?

Голая, она прошла в гостиную. После того как она снимала одежду, ей не разрешалось одеваться или прикрываться до самого ухода. Марк был без рубашки, но в брюках-чинос. Он нагнулся, поглощенный своим телефоном. Застав его врасплох, Оливия вспомнила то время, когда впервые увидела его, и перехватило дыхание. Его торс был загорелым, подтянутым и мускулистым, но худым. Пока он писал сообщение, светлые кудри падали на глаза. Он был произведением искусства.

Он поднял взгляд. Вспышка раздражения едва не прорвалась наружу. Она заметила, что он сдержался, и улыбнулась в ответ.

– Детка, я просто разгружаю для нас воскресенье. Сейчас вернусь.

– Я пришла за стаканом воды.

– Я налил тебе еще бокал вина. Он на комоде.

– Но я…

Он вздохнул.

– Возьми вино и жди меня в постели, дорогая.

– Да, Марк.

Она не смогла дышать глубоко. Оливия пыталась. Она вдыхала так глубоко, как могла, но ее легким мешал гранитный блок, который, казалось, был втиснут между ними и желудком. Хуже того, у нее кончился ативан.

Она заползла под безупречно белую простыню и подтянула колени к груди. Когда-то Оливия была так одержима «реальными» чувствами, что хотела освоить эту игру, освоить Марка. Глупая, глупая девчонка. Она бы многое отдала, чтобы отмотать все назад, к временам, когда они бродили по Чайна-тауну с Кейт и пили кофе с «Чудесами», сходить на пару вечеринок или просто проводить время вместе и сплетничать обо всех остальных. Долгие разговоры с папой о пустяках закончились. Она вынуждена была общаться с ним коротко, потому что он читал что-то в ее голосе. Ее отец…

Марк вошел в комнату и сдернул простыню.

– Мой отец, – сказала она.

Он снял брюки, аккуратно сложил их, положил на комод.

– Что твой отец?

Марк был не в духе. Оливия сглотнула и тут же испугалась, что он увидел это.