– Можно мне войти? Мне очень нужно поговорить с вами и дядей Алом.

Ее пальцы сжались на дверной ручке, и на секунду мне показалось, что она захлопнет дверь у меня перед носом. Но тетя Лайла лишь коротко кивнула и распахнула дверь. Я посмотрела на маму и ободряюще ей улыбнулась. Затем я вошла в дом Бена, закрыв за собой дверь.

Внутри пахло сушеной рыбой: наверное, из последнего улова дяди Ала. Он сидел в своем клетчатом кресле напротив телевизора с выключенным звуком. Кроме нового телевизора, в их гостиной ничего не изменилось. На кофейном столике лежала открытая книга, а из чашки с чаем поднимался пар. Очевидно, тетя Лайла сидела на диване, рядом со своим мужем, но атмосфера в комнате была вовсе не уютной. В воздухе витало напряжение.

Дядя Ал посмотрел на мою нелепую прическу и выключил телевизор.

– Мер. Как у тебя дела? Ты в порядке?

– Вы слышали?

Он кивнул.

– Мы слышали, что ты чуть не утонула из-за несчастного случая на пляже.

Я переступила с ноги на ногу и жестом показала на диван.

– Можно присесть?

Они переглянулись, и, наконец, тетя Лайла медленно кивнула.

Я опустилась на подушки, вспоминая все вечера, проведенные с Беном на этом диване. Мы смотрели фильмы, я много шутила, а он смеялся. Дом пах попкорном, и я чувствовала себя такой живой.

Я вытерла вспотевшие ладони о джинсы и попыталась найти наиболее тактичные слова для того, чтобы начать разговор, но в голову ничего не приходило. Поэтому я просто начала с правды.

– Я действительно чуть не утонула, но несчастный случай здесь ни при чем. Я сделала это намеренно, – тетя Лайла замерла, а дядя Ал резко выпрямился, но я продолжила говорить. Мне нужно было высказать все, пока не закончился запас решимости. – Когда Бен умер, я решила, что это моя вина, потому что я причинила ему боль. Я знаю, что в этом нет никакого смысла, но мне казалось, что вселенная мстит мне за мой поступок.

Я бросила взгляд на тетю Лайлу. В ее глазах блестели слезы, и она прижала руки к груди.

– Мама с папой говорили, что со временем мне станет лучше, что я перестану скучать по нему так сильно, что я снова начну спать, и есть, и чувствовать себя собой, но лучше не становилось. Стало намного хуже. Как будто у меня в груди появилась огромная дыра, которая причиняла столько боли, что мне нужно было любым способом прекратить чувствовать сожаление и вину. Поэтому я пошла к океану. Я хотела быть с Беном, даже если ради этого мне пришлось бы оставить всю мою жизнь позади.

Я остановилась, чтобы сделать вдох. Дядя Ал обхватил голову руками, а по щекам тети Лайлы текли слезы.

– Каким-то чудом я выжила. Мне дали второй шанс. Да, я должна была рассказать Бену про свое решение сделать аборт, но его смерть – не моя вина, – я посмотрела на дядю Ала и вспомнила наш разговор на пляже. – И это не ваша вина. Это был несчастный случай. Бен не стал бы нас винить. Если бы он остался жив – он простил бы меня. Я верю в это, потому что у Бена было самое доброе и щедрое сердце на свете. Он не хотел бы, чтобы вы так страдали, тетя Лайла.

Она вздрогнула, и с ее губ сорвался тихий всхлип.

– Вы вините во всем меня. Я понимаю. Вам нужно куда-то направить вашу злость, но злость и обида – темные, иссушающие эмоции, особенно если на них зациклиться. Я не могу заставить вас простить меня, но когда-то мы были семьей. Вы с мамой были лучшими подругами, почти сестрами. Поэтому я попытаюсь все наладить. Мне жаль, что я соврала Бену. Мне безумно жаль, что я причинила ему боль, но я не виновата в его смерти.