«Такс, вот это здесь со времён, когда я только сюда пришёл. Вот эта красавица была забыта одним из гостей, что снимал комнату на неделю, это гнилая, но интересная деревяшка была найдена мною при прогулке», – завилял хвостом, показывая свои трофеи Горбунову.
«Будь ты девушкой – поцеловал бы, но, обойдешься», – стиснул Когу до хруста костей, и отпустил, рассматривая «гнилую, но интересную деревяшку», что подозрительно была похожа на его первую гитару.
«Я бы не отказался, Господин, но тебе всяко видней», – пожал плечами, сев напротив Димы, что уже вовсю настраивал свою радость.
Сие действо заняло не больше пяти минут, по истечению которых, Дмитрий решил сыграть песню своей молодости, хоть и умер в двадцать с копейками. Песня в исполнении попаданца заиграла, очаровывая Волчка, который застыл. Да, «I hate everything about you» раз и навсегда остаётся в сердце, универсальная песня, слова которой можно применить ко всему. Безусловно «Three Days Grace» постарались на славу, чем заслужили своё место в сердце Димы, и теперь всех, кто случайно проходил напротив гостинцы, или жил в ней.
«Это было просто… сногсшибательно!», – зааплодировал Кога, с легкостью приглушивая хлопки случайных слушателей, – «можешь ещё раз? Пожалуйста», – посмотрел на парня такими глазами, которым попросту невозможно отказать.
«Хех, так уж и быть, Волчик», – и сам Горбунов был не против просьбы Волка. Для его души одного раза даже не мало. Просто пшик, не более того, – «каждый раз, когда мы лежим рядом, после очередной принятой дозы, я испытываю всевозможные ощущения, но пока по тебе не скучаю», – с полуулыбкой на лице взглянул на Когу, что от удовольствия прикусил губу, и продолжил, – «соседи по комнате не могут уснуть, от наших охов и вздохов. Я испытываю всевозможные ощущения, но всё равно пока по тебе не скучаю. Только когда останавливаюсь, чтобы подумать об этом…», – быстро перевёл дыхание, и встал на ноги, дабы дать выплеснуть свои эмоции уже всему телу, – «Я ненавижу в тебе абсолютно всё, так почему я люблю тебя? Я ненавижу в тебе абсолютно всё! Так почему я люблю тебя?», – воспоминания о родной Земле волной накрыли парня, сердце предательски защемило в груди, и из глаз полились слёзы, – «Каждый раз, когда мы лежим рядом, после очередной принятой дозы, я испытываю всевозможные ощущения, но пока по тебе не скучаю. Только когда останавливаюсь, чтобы подумать об этом… Я ненавижу в тебе абсолютно всё, так почему я люблю тебя? Я ненавижу в тебе абсолютно всё, так почему я люблю тебя?!», – сжав деревяшку, что отдалённо напоминала гитару, через скрежет зубов, Дима продолжил, – «только когда я останавливаюсь, чтобы подумать… о тебе, я понимаю… только когда ты останавливаешься, чтобы подумать… обо мне… Ты знаешь? Я ненавижу в тебе абсолютно всё, так почему я люблю тебя? Ты ненавидишь во мне абсолютно всё, так почему ты любишь меня?», – облокотился о полку со старым барахлом, тяжело вздыхая, – «Я ненавижу… Ты ненавидишь… Я ненавижу… Ты любишь меня… Я ненавижу в тебе абсолютно всё, так почему я люблю тебя?»
В тёмной подсобке, где единственным освещением были заряженные кристаллы, что ждали здесь своего часа, повисла тишина, которую лишь изредка нарушал едва уловимый плачь. Вокруг воцарилась кромешная тишина, даже звуки на улице прекратились, будто бы давая парню время, дабы тот пришёл в себя.
«Спасибо, Господин», – подал свою лапу Паразиту, и потащил за собой, на выход.
Глава 35: Изменения
Тридцать пятая глава: Изменения
Кругом лишь кромешная, жуткая, но такая родная тьма, что старательно обходила стороной тело Дмитрия, что плавало «меж» ней и пустотой. Он буквально парил, не замечая течения времени, пока в глаза не ударил сильно жгущий, яркий белый свет. Послышался знакомый, чем-то обеспокоенный голос, а после и странные звуки, что заставляли сердце биться чаще, кулаки сжиматься до побеления, а лицо – исказиться в жутком, кровожадном оскале. Да, пора покидать сей сон, и возвращаться в реальность, что и сделал Паразит, открыв глаза уже «вне» сна.
Пальцы сжимали горло мужчины, пока тот пытался освободиться от смертоносного захвата Горбунова. Голубые, по-звериному дикие глаза смотрели в самую душу, разрывая волю на куски. Никогда не будите зверя, особенно, вот так резко, громко и неожиданно. Сжав свою хватку, парень сломал шею нарушителя, что посмел прервать, успокаивающий ноющую от боли, душу, сон. Отбросив тело в сторону, попаданец перевёл взгляд на Когу, что уже заканчивал со своим противником. Просто и эффектно – разорвать глотку зубами, да и зубы Волчка очень даже подходили под это дело. Одобрительно хмыкнув, что для Димы было немного странно, тот заговорил:
«Что происходит? Что это за смертники?», – задал вопрос, кинув вопросительный взгляд на своего приятеля.
«Это – Тёмные, точнее, новобранцы, а что же здесь происходит, думаю, ты уже и сам понял, Господин», – дождавшись кивка от грандмастера, Волк вытер свою пасть от крови, проведя по ней ладонью, – «нам нужно бежать в Зал Совета как можно быстрее, пока эти ублюдки не добрались и до нас», – вышел из комнаты, перепрыгивая перила лестницы, и приземляясь на пол первого этажа, где уже вовсю собирала припасы Нэса.
Покачав головой, бросил мимолётный взгляд на записи Истендила, и, приняв решение, запустил в них небольшую молнию, что подожгла бумаги, а затем и сам стол. «Всё-равно ведь Остров захватят, а если и повезёт отбиться, то можно будет свалить на нерадивых гостей», – пробурчал себе же под нос, покидая свою комнату с надеждой, что был в ней последний раз. Спустившись, кивнул уже собранным работникам гостиницы, и, бросив мимолётный взгляд на «недогитару», последовал вслед за ребятами, лишь горестно вздыхая. Пространственный артефакт отобрали, и забрать её с собой не представляется возможным, ибо руки нужны для другого дела – сражения, что непременно будет. Дмитрий знал, что оно состоится уже очень скоро, и ничего хорошего явно не будит сулить, впрочем, как обычно, ничего нового.
«Когда же я стал таким? Вчера ведь песни распевал, ранее вообще смеялся и шутил… Закрываться начал? Наверное, да, чем нет, хех», – подумал про себя, и испустил протяжный, грустный вздох.
Простые жители Острова закрывались у себя в домах, некоторые вооружались кухонными принадлежностями, а кто – вилами, граблями и лопатами. Некоторые были готовы бороться за свой дом до конца, а кто-то предпочёл отсидеться дома, надеясь, что беда обойдёт его стороной. И лишь единицы додумались направиться в Зал Совета, где никого не обнаружилось. Ни единой души, пустота и несколько слоев пыли, будто бы членов Совета здесь и не было вовсе. И никого это не смутило, кроме самого Паразита, что схватил своих товарищей за шиворот, останавливая.
«Не знаю, что сегодня со мной происходит, но одно я знаю точно – нам явно не сюда. Ничего кроме проблем не найдём. Кога, где здесь пирс? Возможно, если он ещё не захвачен, или мало охраняем, мы сможем занять одно из суден, на котором покинем Остров», – хмуро проговорил грандмастер, дожидаясь ответа Волка.
«Есть, но ты уверен, Господин? Может, не всё так печально, как тебе кажется?», – с надеждой спросил Волчок, но, серьёзный взгляд Димы дал понять, что тот уверен в своих словах, – «тогда поспешим, пока Тёмные не прорвались», – подавленно выдохнул тот, сорвавшись на бег.
Вдалеке послышались первые взрывы, а за ними и крики, как боли, так и ярости. Да, сражение уже началось, а война и вовсе – даже не заканчивалась. «Знать бы кто Кукловод… Хотя, это бы ничего не изменило, у меня нет сил, чтобы противостоять в открытую, и в скором времени вряд ли будут», – не радужные мысли то и дело посещали Горбунова, но, тот держал концентрацию., и не унывал. Сжав рукоять клинка, что был изъят у одного из Тёмных, напавших на гостиницу, попаданец усмехнулся. «Да, чего это я раскис? Яйца в кулак, и с песней на распев в бой!», – обогнал Когу, встретив одноручным мечом летящий арбалетный болт.