— Не могу найти ничего по ней, — пожаловалась Фокси. — Вообще их нет.

— Ну значит, какая-то левая церковь для своих. А вот для каких — выясним.

… - Может и сработать, — Фокси из-под лобовухи обозрела нечто среднее между молельным домом и гламурного вида церквушкой, почему-то розоватого цвета. На стоянке перед церковью стояло десятка два разномастных машин, от джипов до лакшери — видно прихожане были разного достатка и сословий. Ну да, воскресная служба, сегодня ведь воскресенье.

— Да, но цвет мне не нравится. Больно уж будуарненький. Приготовься, — я припарковался с краю, оставляя проход для других машин. — Готовы?

— Да, — две другие машины за нами плавно припарковались рядом. Начинаем.

— Ой какая церковь, дорогой! — Фокси включила дуру на публику.

— Да, дорогая.

— Приветствую вас, брат и сестра во Христе! — к нам спешил худой как щепка вампир, но почему-то в джинсах и рубашке. — Я отец Томас. Я вижу вы новенькие?

— Да, святой отец! Я Джон Пулавски, а это моя жена, Джейн. Мы с друзьями путешествуем, увидели церковь, а сегодня воскресенье, мы никогда не пропускаем воскресную службу.

— Добро пожаловать, друзья! — черт, не думал, что у вампиров столько зубов. Не надо бы тебе улыбаться, чувак, паству нахрен распугаешь. — Проходите в зал, скоро начнем.

— Спасибо, святой отец, — зачирикала Фокси.

— Мы рады вам, — он опять улыбнулся своей плотоядной улыбкой.

— Куда мы блин попали? — я потащил Фокси, повисшую на моем локте ко входу. — Тут что, вампирский клан?

— Да вроде нет. Вон, эльфы, вампиры, орки — все расы.

— Ну хоть на том спасибо.

Мы вошли в зал. Обычный зал, как у всех — если ты видел одну нетрадиционную церковь, ты видел их все. А в лихие девяностые, когда американские ловцы душ понаехали в нашу разоренную и униженную страну, я побывал в паре из них. Музыкальные школы, ДК, клубы — везде несли святое слово по своим заветам. Как часто раньше употребляли вырванную из контекста цитату Маркса «Религия есть опиум для народа», не понимая ее сути. Только перед этим бородатый классик писал — «религия — это вздох угнетенной твари, сердце бессердечного мира, подобно тому как она — дух бездушных порядков.» То есть это как душевное болеутоляющее. А для униженных, раздавленных и оскорбленных детей уничтоженной некогда великой страны это было единственным выходом. Поэтому и паразитировали на ней все, кому не лень. Ну ла ладно, оставим теологию и философию в покое, чай не классики марксизма и ленинизма.

Короче, обычный большой зал, со скамейками, в центре помост с кафедрой для проповеди, сбоку рояль. А поскольку было душновато, вокруг стояли вездесущие китайские вентиляторы, даже в Дарке они есть.

Мы сели на задних скамейках, поближе к выходу из зала.

— Сегмент здесь. На втором этаже.

— Понятно. Ну что же, послушаем, что скажет местный пастор.