— Добыл, — усмехнулась Лазарева.

— Да он кого хочешь добудет… — Галя потёрла ухо, и упала на подушку. — Он тиран.

Девушка тихо засопела. Анна посмеялась над её словами, и, наконец, легла на кровать, с приятным ощущением растягиваясь на постели. Но только телом, а в мыслях повторялись события дня.

Встали в шесть. Два часа сборы. Долбанный хирургический стол. Сверхсложное оборудование для проведения операций в полевых условиях. И сломался, потому что его уронили. Ну, правда, в яму конечно. Метра три пролетел. Кувырком. Не удержали в руках, когда снаряд ударил в землю рядом с десантной группой.

Анна повращала стопой, потом второй, потянулась. После выхода в поле надо было спать. Но засыпали все кроме неё. Она уже несколько раз просила сменить ей лекарство, потому что то, что ей кололи, не действовало. Страх перед сном оставался страхом, и кошмары снились также как и всегда с начала вторжения, несмотря на нечеловеческую усталость.

По сравнению с техниками, спецназ шёл в бой налегке. А на лейтенанте Лазаревой и на ребятах её взвода всё оборудование для учёной группы. Вернее, для майора Бестужева. По его требованию они пёрли на себе столько барахла, что их самих уже пора было грузить на тележки. Майор говорил, что в поле ему может понадобиться что угодно, от пробирок до заряжающего аккумулятора, и если техники не смогут этого предоставить, порвёт лично. И надо сказать, поводов не верить ему не было.

— Чё-ё-ёрт… — вздохнула Анна, вспомнив о коротковолновых передатчиках.

Она же обещала собрать новые радары.

Пару дней назад Бестужев выдвинул теорию. В непосредственной близости от улья техника не работала. Никакие сканирующие устройства не могли увидеть, что именно находится внутри под броневым куполом. Но, теория состояла в том, что под куполом радары работать будут. Внешняя защита улья, включающая систему активной постановки помех и электромагнитного удара не должна распространять своё действие на внутреннее пространство сооружения.

Анна поворочалась ещё минуту и всё-таки встала. Сунула ноги в ботинки, одела тёплую кофту и, зевая, пошла в мастерскую.

Трое работающих здесь парней встретили её приветствием и вопросами:

— Здравия желаю, лейтенант. Вернулись? Как там?

— Как всегда, — усмехнулась Лазарева. — Учёные наши молодцы. Тошнит меня до сих пор. Кто с чем работает?

Она оглядела рабочие места. Надо быть в курсе, что на базе в строю, а что на ремонте. Приняв короткие доклады, Анна села за свой стол в конце мастерской. На стенке сбоку от неё, среди множества рабочих схем и чертежей висел цветастый рекламный плакат кофе. Зёрна, рассыпанные вокруг кружки с напитком, от которого поднимался тонкий пар. Обыкновенные вещи из прошлого, и редкие ценности настоящего. Лазарева смотрела на него секунду, потом отвернулась, протёрла влажной салфеткой стол, окинула взглядом аккуратно расставленные в форму звезды полусобранные радары.

Эта форма вызывала хорошие ассоциации. Напоминала о непобедимой армии. Так что Анна рисовала звезду поменьше красным маркером у себя на запястье. На удачу в бою. Сегодня тоже нарисовала. Перед тем как побежать под огнём к месту работу учёных.

Лейтенант широко зевнула и взялась за первое устройство. Она уменьшила радары до минимально возможных размеров. Радиус сканирования составлял всего триста метров, но в этом радиусе сканировалось всё: толща земли, воды, любого твёрдого материла, живые организмы.

Если разместить такие устройства внутри улья, можно создать его точную карту. Обсуждалось и предложение сборки дрона с радаром, на базе используемых сейчас армейских летающих роботов «чёрный комар». Их последние модификации обладали возможностью длительного и бесшумного полёта. Но решили всё-таки в пользу шпионских устройств. Летающего «железного комара», как бы тихо он не «зудел», всё равно засекут. А вот маленькие коробочки под расцветку улья, спрятанные где-нибудь за углом имели больший шанс остаться незамеченными.

Несмотря на то, что возможности бомбардировки были крайне ограничены, вопрос о внутреннем содержании улья оставался актуальным. Анна размышляла над этим.

Наполовину деревянные самолёты, образца второй мировой войны всё-таки подлетели довольно близко к инопланетным сооружениям. Электромагнитный удар их не вырубил. Пилоты и машины пострадали от не менее страшного светового удара — смертоносного выброса раскалённого облака плазмы, уничтожающего всё, что в него попадало. Это оружие улья использовалось редко, видимо из-за небольшого радиуса действия. Но цель атаки была достигнута — бомбы сброшены. Другое дело, что обычные бомбы не наносили большого ущерба, а ядерные не принесли того результата, на который рассчитывали.

Системы защиты ульев включали довольно большой комплекс средств. Одно из них вызвало ударно-инерционное поле над куполом. Бомбы, нарвавшиеся на ударную волну, детонировали на высоте, не долетев до защитного панциря. Улей не получал значительных повреждений, но на заражённых проникающей радиацией территориях люди уже не могли к нему подступиться. Мегистотерии же адаптировались почти сразу. Так что Россия в начале войны буквально сама подарила захватчикам территории, устроив ядерные атаки на крупнейшие ульи, образовавшиеся в Москве и Санкт-Петербурге. Из-за чего ставку верховного главнокомандующего перенесли в Архангельск.