— Не могу.

— Ясно… — Он смотрел на нее, и тепло в его глазах превращалось в лед. — Я гожусь для постели, но слишком плох для брака.

— Коннор, все совсем не так. — Она по­тянулась к нему, но он отстранился. — По­жалуйста, пойми меня. Я не могу причинить отцу боль.

—Убирайся.

Хотя слово было сказано тихим голосом, оно ударило Лауру с силой сжатого кулака.

— Коннор…

— Убирайся. — Он сорвал с нее одеяло. — Ты не та женщина, которую я хотел любить.

Она задохнулась от острой опаляющей бо­ли, которую он причинил ее душе. Лаура вста­ла с постели. Ноги ее не слушались, дрожащи­ми руками она подняла с пола ночную рубаш­ку и прикрылась ею, чтобы найти убежище от гнева, горящего в его глазах.

«Нет, все так просто не кончится», — поду­мала она, нетвердыми шагами направляясь к двери. Надо каким-то образом дать ему по­нять, что он разрывает ее на части. Она ос­тановилась у двери, положив руку на холод­ную бронзовую ручку.

— Коннор, прошу тебя, попытайся…

— Убирайся!

Его непримиримый тон резанул ее острым ножом. Она открыла дверь и спаслась бегст­вом. Но от боли, которая горела пылающими углями в ее сердце, спасения не было.

Снег скрипел у него под ногами; резкий холод обжигал щеки. Коннор бродил по тро­пинкам Общинного Луга, пытаясь потушить пламя в груди. Он не мог позволить Лауре сделать это. Он не мог позволить ей отдаться другому мужчине.

«Пожалуйста, пойми». — Ее слова эхом от­давались в его мозгу.

Он сжал руки в кулаки, сопротивляясь желанию откинуть голову и завыть от ярости. Он все понимал. Понимал, что такое узы чести, которые вынуждали Лауру подчиниться жела­ниям отца, но все равно боролся с неизбеж­ным. Он не мог позволить, чтобы это случи­лось.

Коннор положил руки на железную изго­родь, глядя на расположенное за ней кладби­ще, прищурив глаза, чтобы защитить их от блеска раннего утреннего солнца, отражающе­гося от снега. Из белых сугробов торчали гра­нитные надгробия; зимние цветы отмечали места, где покоились мертвые. Ему не нужен был дар предвидения Эйслинг, чтобы видеть будущее без Лауры — холодное, лишенное ог­ня, который питает своим теплом жизнь.

Он вцепился голыми руками в холодное железо. Он мог, щелкнув пальцами, похитить Лауру отсюда. Но как заставить ее порвать родственные узы?

Он закрыл глаза. Под одеждой, прижатый к груди, пылал медальон, и от него по всему телу растекалось тепло. Пошевелив рукой и прошептав пару слов, он может покинуть этот город и вернуться в лоно своей семьи. Но его сердце останется здесь.

— Черт! — прошептал он, и из его рта на мороз вырвалось облачко пара. Он не призна­ет себя побежденным. Он…

За его спиной раздался громкий треск. Он почувствовал, как что-то вонзилось ему в спи­ну и обожгло плоть, бросив его на колени. Он упал в снег. Боль расходилась жидким ог­нем по жилам, лишая его сил.