Выборы проходили в клубе имени Свердлова, в 14-м корпусе Кремля, где сегодня располагается резиденция Президента Российской Федерации.
После смены наряда пожаловал на второй этаж клуба, разместился рядом с Любовью Федоровной и стал помогать ей выдавать и отмечать в ведомостях бюллетени.
Проголосовали Андреевы, Кагановичи, Ворошиловы, Микояны, Молотовы. Поток избирателей стал заметно ослабевать, и вдруг в тишине раскатывается зычный голос коменданта Кремля Н. К. Спиридонова:
— Внимание!
Поворачиваю голову на голос и вижу: комендант левой рукой делает решительную отмашку от себя. Все военнослужащие при этом мгновенно срываются с мест и бросаются бежать. Побежал и я. Но все побежали прямо на коменданта и за него, а я со второго этажа ринулся на лестницу, ведущую в цокольное помещение. Перескакиваю три-четыре ступени и вижу: снизу, навстречу мне, поднимается Иосиф Виссарионович Сталин, а за ним прикрепленный офицер. Лифтов тогда в здании клуба не было.
Понимаю, что вдвоем на лестнице нам не разминуться, и на ходу влипаю спиной в стену, освобождая свободный проход генералиссимусу.
Поравнявшись со мной, Сталин интересуется:
— Куда торопимся, товарищ курсант?
Но я настолько оторопел, настолько испугался неожиданного столкновения, что ничего сказать не могу и лишь ловлю ртом воздух.
— Ничего, ничего, успеете, — успокаивает меня вождь и, миролюбиво похлопывая по плечу, с улыбкой интересуется: — Фамилию-то свою не забыли?
— Никак нет, товарищ Сталин. Красиков моя фамилия.
— Красиков? — спрашивает вождь. — Вы случаем не родственник Петра Ананьевича Красикова?
— Далекий, товарищ Сталин. — Двоюродным, не то троюродным братом приходился Петру Ананьевичу мой дед Егор Красиков.
— То-то. А я думаю, где мне приходилось встречать столь похожего человека. Очень схожи вы с молодым Петром Ананьевичем. Очень. Скоропостижно рано скончался Петр Ананьевич. Верным ленинцем был. Пусть земля будет ему пухом…
Еще раз окинул меня взглядом и стал медленно подниматься по лестнице к урнам для голосования.
Мне же при голосовании Сталина по распоряжению командования в зал идти было нельзя. Оставаться на лестнице нелепо, и я, дабы избежать греха, спустился на первый этаж цокольного помещения.
Однако уйти оттуда никуда не могу: на дворе зима, а моя шинель находится в раздевалке центрального подъезда административного здания.
Через несколько минут Сталин спускается вниз не один, а в сопровождении коменданта Кремля Н. К. Спиридонова и его первого заместителя генерала П. Е. Ко-сынкина.
Генералы идут, соблюдая субординацию, не рядом с вождем, а чуть приотстав, по-гусиному цугом, в спину друг другу. Вождь неторопливо, негромко что-то говорит коменданту, тот четко отвечает. Все шествуют мимо меня, и жестом руки Сталин дает понять — разговор окончен.
Тучный комендант при этом так лихо поворачивается на 180 градусов, что лоб в лоб сталкивается с заместителем. Косынкин не увидел жеста вождя и продолжал двигаться в затылок шефу до тех пор, пока не врезался в лоб Спиридонова. Искр, посыпавшихся из генеральских глаз, я не видел, увидел только едва заметную улыбку, шевельнувшую усы вождя, и настроился поскорее вернуться к рабочему столу, ан не тут-то было: генералам нужен был козел отпущения.