Волею судеб второй торжественный въезд Новой гвардии в Престон я наблюдал из окна того же особняка, что и первый. Вернувшись в столицу, после освобождения (будем называть вещи своими именами) Марлона из Тор-Руана мы с Алеком первым делом наведались к виконту Траллу, узнать что с ним произошло после прихода Орвика к власти. Выяснилось, что «Сажающий на троны» бесчинств и грабежей в городе не учинял и домов не разорял. Так что наш друг и спаситель оказался в полном порядке, он как раз праздновал возвращение в город законной власти, к чему мы с удовольствием присоединились. Так что вновь в голове моей гремели громы, а за окном маршировали солдаты. И мысли о пойле виконта, спасающем от головной боли, радости в мою душу не приносили.

В таком вот «чёрном» настроении я вышел из комнаты, куда меня в бесчувственном состоянии принесли слуги виконта и, как в прошлый раз в гостиной меня встретил полностью одетый и подпоясанный мечом Алек, а за открытыми дверями маячили фигуры новогвардейцев.

— Они будут сопровождать нас до дворца, — сообщил он. — На пир по случаю примирения и исчерпания небольшого прискорбного инцидента, имевшего место в недавнем прошлом.

Пожав плечами, я пожалел о том, что виконт не угостил меня своим отвратительным, но действенным пойлом. При таком похмелье скакать на лошади — пытка почище предлагаемых демонами в Долине мук. Но делать нечего, отказаться было бы неприлично. Вскарабкавшись — иначе не скажешь — в седло, я слегка толкнул его пятками (шпор не одел) и, к счастью, шагом двинулся ко дворцу. Хотя от грохота барабанов и рёва труб, казалось, что расстанусь с последними остатками рассудка, я каким-то чудом вынес всю дорогу до ворот дворца, сполз с седла и зашагал следом за Алеком в Большой Пиршественный зал. Празднества помню смутно, очнулся, кажется, дня через три в состоянии, более всего похожем на долгую и мучительную смерть, которая однако и не собиралась заканчиваться. Одна мысль стучалась в черепную коробку — так можно и спиться, надо поговорить с виконтом, сейчас я был готов выхлебать хоть море его пойло, лишь бы прекратить мучения.

В дверь моей комнаты кто-то постучал. Деликатные, в общем-то, удары отдавались в черепушке недавним барабанным громом, отчаянно захотелось послать утреннего (а скорее дневного) визитёра в Долину мук. Но памятуя о том, где я нахожусь и кто может явиться по мою душу, не рискнул. Вместо этого пробурчал нечто невразумительно приглашающее. Вошёл Алек в сопровождении виконта, вооружившегося целым кувшинов, от которого исходил знакомый запах, от которого сейчас у меня просто захватывало дух. Не знаю как, но я выпил его — клянусь! — залпом, после чего пришёл в себя ещё через несколько часов.

На сей раз я чувствовал себя в норме, даже несколько отдохнувшим. Смотреть в зеркало после стольких, не помню скольких, дней более чем обильных возлияний, это было небезопасно для психического здоровья. Переодевшись в свежую одежду, найденную на стуле около кровати, я вышел и недоумённо огляделся. Оказывается я отсыпался совершенно не в той комнате, которую занимал обычно раньше, более того я находился в совершенно незнакомой части дворца. Глубоко вздохнув, я зашагал наугад, про себя молясь поскорее выбраться куда-нибудь где я бывал раньше хоть раз. Так я и выбрел к небольшому кабинету, из-за открытой двери которого раздавались два знакомых голоса. Принадлежали они его величеству и Орвику. Не сказал бы, что это было совсем уж честно и соответствовало принципам благородной морали, но и подслушивание назвать это было нельзя. Я просто стоял и слушал, ни от кого не скрываясь. В конце концов, не моя вина, что они почти кричали на весь дворец.

— Адранда давно и упорно теснит Фиарию, — настаивал «Сажающий на троны». — Пора забыть о войне и поддержать Эжена в его споре с Рене Львом. Пора отбросить старую вражду с жабоедами.

— Чушь, Генри, — отмахивался от его слов его величество, — Рене умный и прагматичный политик и за ним стоит Билефельце, не забывай. Ведь именно билефельцы поддержали нас в войне с Елизаветой, а адрандцы приютили её в Эпинале.

— Это ничего не значит. Рене выделил своего лучшего военноначальника, графа Диомеля, разгромившего твоего отца у ворот Тор-Руана. Большая часть рыцарей в войске Елизаветы были вассалами Рене. Политика делается здесь и сейчас без скидки на прошлое.

— Согласен. И именно поэтому я хочу поддержать Рене в грядущей войне. Такой союзник пригодится нам в будущем.

— Не думаю, — возразил Орвик. — Рене поддержал Эжена в войне с нами, выступив единым фронтом против Ольгота и Фалстофа, а теперь готов ему глотку перегрызть из-за торговых путей в Билефельце. Льва интересует только львиная доля, стоит кому-то перейти ему дорогу и позабудет обо всех прошлых заслугах и былой вражде.

— По-моему, ты только что говорил нечто подобное. Политика делается здесь и сейчас, — процитировал он Орвика. — И вообще, не забывай, в Страндаре только один король и его имя Марлон Руан, а никак не Генрих Орвик. Это тоже один из твоих уроков. Так что, мы поддерживаем Рене, а не Эжена, ибо это моё, королевское, решение.

— Да будет так, — произнёс Орвик и вышел, естественно, наткнувшись на меня. — А тебе, Эрик, — зло бросил он мне, — не стоило бы злоупотреблять спиртным. — И толкнув меня плечом, зашагал прочь и даже спина его выражала крайнюю степень неодобрения.

— Отец и не заметил, что его сын вырос и стал принимать самостоятельные решения.

Я вздрогнул, услышав над ухом голос мистера Мортимера. По своему обыкновению он возник словно ниоткуда за плечом и теперь грустновато улыбался, глядя вслед Орвику.

— На месте короля я бы начал готовиться к войне, — добавил он. — Война львов ещё не окончена.