Вечер, проведенный за расписыванием пульки во время рождественских каникул на первом году университета. Майк, который никогда не был особенно хорош в пульке, теперь напрактиковался и легко обыгрывает Уилла, потягивая мятный шнапс «Румпль Минце» прямо из бутылки, тыльной стороной ладони вытирая влажные губы.
Пока глаза закрывались, и Уилл наконец начинал отплывать в сон, его разум подвергся настоящей атаке целого ряда калейдоскопично вспыхивающих образов. Майк вручает ему туристский буклет про Аризону, убеждая Уилла прибыть с визитом. Они вместе проводят уикенд у Кейп-Кода летом между первым и вторым курсами университета. Вовсю подпевают группам на сборном концерте во Флит-Центре в Бостоне.
Однако все эти образы уже начинали стираться, края их обугливались и загибались, точно у горящих в голове у Уилла фотографий. Они были попросту ошибочными. Невозможными. Такого никогда произойти не могло.
Нет, уже не могло. Только не теперь, когда Уилл так ясно помнил то утреннее объявление директора Чедберна об автокатастрофе, в которой погиб Майк Лейбо, причем его убийца скрылся с места происшествия. Только не теперь, когда каждый миг страдания Уилла в последующие дни был буквально выгравирован в его памяти. И поразительно тихие поминки, на которых никто еще не восстановился от шока в той мере, чтобы хоть что-то сказать. Похороны, рыдающие девочки, упавшие розы и белый воротничок, который так жал ему шею.
Майк Лейбо был мертв.
И все эти годы спустя горе Уилла по-прежнему было открытой раной.
Глава четвертая
Алюминий. Ржавчина.
Во рту металлический привкус, как будто он жевал алюминиевую фольгу. Эшли, бледная и потрясенная, плачет, сползая по шкафчику и с размаху садясь на кафельный пол. Его пристальный взгляд мечется по коридору. Сейчас перемена, и толпа должна вовсю сновать туда-сюда. Должна. Но вместо этого все ребята оцепенели, просто стоят и таращатся в потолок. Глаза дружно ищут динамики, из которых только что донеслись суровые и бескомпромиссные слова.
Очень скоро начнутся шепотки. Сердца опять станут биться. Ребята, которые не знали Майка Лейбо или которые знали его только мимоходом, будут всего лишь малость напуганы. Смущены мыслью о том, что парень их возраста — любой парень их возраста — может умереть. Это не вечерние новости по телеку и не какая-нибудь история, раскрученная обществом «Ученики против вождения в пьяном виде». Это про парня, мимо которого они проходили в школьных коридорах, с которым, может статься, вместе ездили в автобусе.
Такой мерзости просто не должно было случиться. Только не здесь. И только не с кем-то, кого они знали.
В этот застывший момент он видит все это в глазах, читает их мысли и слышит, как они разом делают вдох. Теперь в школу придут члены городского совета учителя и администраторы станут трендеть предостерегающие речуги. Будет приспущенный флаг.
Металлический привкус во рту настолько силен, что он вздрагивает и пробегает языком по зубам в попытке его стереть. Но привкус никуда не девается. По коже бегает щекотка, и он испытывает странную жажду. Рыдания Эшли умолкают, когда она плотно прижимает ладонь ко рту, но тоже никуда не деваются. Да и ладонь Эшли прижимает ко рту просто от ужаса, а вовсе не потому, что стыдится своих рыданий. Каштановые волосы падают ей на лицо. Кейтлин снова и снова шепчет молитвы, обращенные к Сыну Божьему, прикрывая глаза ладонью, как будто вокруг сияет слишком яркое солнце, как будто они не находятся в тенистых коридорах средней школы Истборо.
Щеки совсем онемели. Ноги — мертвая плоть, слишком тяжелая, чтобы поднять. На распухшем языке прилипчивый привкус алюминия. В дальнем конце коридора, у подножия лестницы, закрыв глаза, стоит Брайан Шнелль. Губы его сжаты и вытянуты, словно для поцелуя. Он так покачивается, как будто в любую секунду может упасть.
Уилл наблюдает за тем, как глаза Брайана постепенно раскрываются.
Люди опять начинают двигаться, но теперь в их перемещения вкрадывается какая-то похоронная поступь, а их голоса звучат невнятно и приглушенно. Дэнни садится на корточки, чтобы помочь Эшли встать, что-то нежно ей шепчет. А Кейтлин ждет его, бледная, как труп, и в то же самое время поразительно прекрасная. Ее глаза обращены вверх и глядят в потолок.
— Просто не верится, что он… что он так это сделал. Просто… просто вот так об этом объявил, как будто это так, ничего особенного. Как будто Майк стал учеником месяца или еще кем-нибудь в таком духе. Господи Иисусе, как будто он объявил о празднике в честь футбольного матча.
Алюминий. Во рту…
— Господи Иисусе, — снова говорит Кейтлин, но теперь уже шепотом, еле слышно. И смотрит прямо на него. — Уилл, у тебя кровь. У тебя весь рот в крови.
Его дрожащие пальцы так дико порхают вокруг рта, как будто не могут его найти. Когда же они наконец натыкаются на подбородок, он чувствует липкую, холодную влагу. Затем пальцы касаются нижней губы, и она болит. Язык пробегает по рту, и металлический привкус становится еще сильнее, чем раньше.
