– Ну да, – сказал Илья, – как же он пойдёт по улице, если у него голова как топор и второе лицо на затылке. А другой – настоящий осьминог и голос как из бочки.
– Вы родились в августе, молодой человек?
– Да.
– Значит первый – это ваш. Очень смахивает на Аратрона. А второй… С вами рядом должен был находится ещё кто-то – январский. Иначе второго вам бы не разглядеть. Это Фуль. Обычно он проявляется в виде чего-то большого, аморфного, с одутловатым лицом. Их сопровождают помощники: первого – Хи-Хаак, весёлое такое существо, второго – Йехаб-ях, похожий на женщину. Чтобы быть рядом со своими подопечными, они теперь вынуждены находить различные уловки. Например, на предсмертном вздохе вселиться в кого-нибудь, кто вот-вот собирается умереть. Но здесь опять незадача. Душа этого человека теперь не может покинуть обретённое тело и между ней и ангелом начинается борьба. И подопечный теперь воспринимает своего ангела как простого человека и может даже возразить или отказаться действовать по его указаниям. Если раньше ангел направлял, а когда надо, воспитывал человека, то теперь человек может сопротивляться и даже стать его наставником. Ангел очень рискует. Там, наверху, его за это по головке не погладят. Впрочем, время позднее, давайте ложиться спать.
На всякий случай Чапа решил пройтись до головы состава: вдруг заметит что-нибудь подозрительное. Вернулся и обнаружил, что семья непрерывно лузгавших семечки хохлов куда-то испарилась. С верхних полок раздавался громкий синхронный храп новых соседей. Полка напротив пустовала.
Он не мог заснуть. Плотный как вата воздух мешал дышать. Да что воздух! Чапа вдруг физически ощутил как сжалось время с того момента, как он очнулся в ванной у Сазонихи. За какие-то два месяца: кольцо, подлец Сиротин, рыдающая Шурыгина, ужасная смерть брата и раненая Ирина. И теперь этот поезд, еврей Зель, его «племянники» и… ангелы! Ясно, что – как его?… Йехаб-ях – это Ядвига. А Фуль? Ну конечно – это Фурсов! После инсульта он так безобразно расплылся и выпирал из своего кресла как квашня. Где он прячет свои щупальца?
Вдруг Илья почувствовал, что в купе стало тихо. Сверху к его голове свесились вонючие ноги. Он скосил глаза и увидел силуэт второго пассажира, сидящего напротив. В темноте лица не разглядеть. Оба молча вышли в коридор. В свете аварийной лампы Чапа увидел лицо одного и обомлел. Это же один из «шестёрок» Сиротина! В ужасе он замер. Послышался какой-то щелчок. Вскочил, дёрнул дверь. Заперто! За стенкой послышался крик, вроде голос Яши. Потом глухой удар в перегородку, ещё один.
Он приложил ухо к двери и узнал голос Сиротина:
– Зозуля, все купе запер? Тащи старика. Близнецы, этих в наручники и за мной. Лобанов – саквояж.
Чапа ринулся к окну. Поезд стоял. Он быстро открыл фрамугу, спустился на руках на насыпь, упёрся в какую-то скобу, подпрыгнул и заглянул в соседнее купе. Там уже было пусто. Он перекатился под вагоном на другую сторону. В десяти шагах от полотна стояла «волга». Ей в бампер упёрся знакомый «уазик». Туда братья грузили Мещерю и Илью.
Гигант Зозуля легко снял с плеча неподвижно свисавшее тело «дяди», уложил на заднее сиденье «волги» и вслед за ним втиснулся сам. Не зажигая фар, колонна тронулась.
Илья повернулся, собираясь позвать на помощь, но поезд уже набрал скорость и быстро уходил в сторону Москвы. Тогда он ринулся вслед машинами, и через минуту ощутил под ногами асфальт. Никого! Пусто. Сердце колотилось с частотой дрожи, глаза застилали слёзы. Он стоял и плакал от бессилия.
Он бросился ничком на обочину, когда вдруг услышал сзади клаксон. Вскочил и рванул к затормозившему «москвичу». Внезапно задняя дверь открылась и чья-то рука схватила его за куртку и втащила внутрь. Голос Ядвиги произнёс:
– Гони, Вася!
***
– А вот и они.
Алов пальцем ослабил жёсткий воротник френча. На груди тихо звякнули ордена и медали. Он сидел на детском стульчаке, вытянув вперёд длинные худые ноги, между которыми стояла тренога штатива с биноклем.
Холин напряг зрение, но в темноте ничего не увидел.
Вот уже четверо суток они сидели в засаде. И только вчера здесь появился Сиротин. Вынес из дома лопату и пошёл в лес.
Повинуясь знаку Алова, Холин скользнул за ним.