– Где ты шляешься, девочка? – спросил он с нарочитой грубостью. – Ты знаешь, мой проект по древним шумерам одобрили. Сначала шумели, но когда я им прочитал с листа ещё ни кем не расшифрованные надписи на скрижалях – замолкли.
– А как же Есенин?
– Теперь это только бизнес, дорогая и ничего личного. Есть добыча?
– Нет, день неудачный. Знаешь что, пойду я прогуляюсь.
– А что у тебя с рукой, – спросил Фурсов и откуда-то справа к Ядвиге протянулось тонкое щупальце.
Ядвига отпрянула.
– Ну, ну, – улыбнулся Фуль, – не бойся. Шутка. Но будь осторожна, милая, – он пошлёпал жирными губами и пробулькал, – во всех смыслах.
В августе к девяти начинает смеркаться. Ядвига пошла по высокому берегу в сторону «тридцатого». У моста к воде шёл широкий спуск. Внизу, вдоль берега – бетонная стена с чугунным парапетом.
Забор запретки кое-где завалился. Ядвига поразилась дикой, манящей красоте десятилетиями охраняемых законом старых яблонь и опутавшего их кустарника. В глубине видны развалины какого-то сарая.
Мысли и чувства путались в ожидании чего-то необычного и радостного. Во всём виноват тот мужчина на вокзале. Его спина, походка, тёмные волнистые волосы… Сейчас она была уверена, что узнала этого человека.
Она ступила за ограду.
Лёха не выпускал Ядвигу из виду от самого «двадцать первого». Когда она углубилась в запретку, он вытащил из кармана струну и быстро свернул петлю.
Ядвига почувствовала лёгкое прикосновение к шее и взмахнула рукой, смахивая паутину. Но пальцы наткнулись на что-то жёсткое, шелковистое, вызывая когда-то знакомое чувство ужаса.
Лёха резко дёрнул струну. Но вместо привычного вскрика жертвы услышал собственный крик: что-то твёрдое проникло в живот, поднялось к грудине и сдавило сердце.
Холин видел, как парень ловко набросил петлю женщине на шею. Он уже собирался броситься её спасать, точнее спасать дело, – если парня сейчас поймают, то не видать Алову его признаний в других убийствах, – но застыл на месте в шоке от происходившего перед его глазами.
Убийца рванул удавку, но женщина даже не шелохнулась. Она медленно повернулась, и вдруг тело парня взлетело высоко в воздух и рухнуло на землю. Газа женщины светились сине-красно в вечернем сумраке как у кошки.
Мгновенно лицо Холина блеснуло золотой патиной – это луч прожектора с моста совершил свой случайный проход по тому месту, где они стояли, и исчез в глубине его глаз.
– Йехаб…? Хи…? …Ях? …Хаак? Ядвига… Ваня… Он мёртв?… Ангелы не убивают.
Сиротин
Эти два дня майор Сиротин разрывался на части.