Но чем им заплатить? Никаких денег у меня с собой не было: узурпаторы в Александрии держали теперь под контролем и казну, и македонскую придворную гвардию, и египетскую армию. Мне не на что снарядить здесь войско, не говоря уж о том, чтобы его обучить. Популярность и любовь народа, конечно, радуют, но в военном отношении от них толку мало. Попытка вернуться к власти на столь зыбкой основе не принесет ничего, кроме кровопролития.

Эти мысли промелькнули в моей голове так быстро, что я поразилась, – за пару вздохов. Я ухватилась за подоконник.

– Царица, – послышался легко узнаваемый голос Мардиана, тихий и высокий, но, слава богам, не визгливый. С наступлением соответствующего возраста его голос окреп и не стал противным, как у многих кастратов.

– Ты ведь знаешь, что наедине можно, как раньше, называть меня по имени, – сказала я, не оборачиваясь.

– Клеопатра. – Он выговорил мое имя так, словно эти звуки ласкали его слух. – Что нам теперь делать? – Он помолчал и добавил: – Могу сказать одно: сдаваться нельзя.

– Об этом и речи не идет, – промолвила я и повернулась к нему. – Я не стану рассуждать об измене – к этому мне не привыкать. Я выросла в море измены, обмана и предательства, как окунь в Ниле, и чувствую себя в родной стихии. Я не утону.

– Но что мы будем делать? В практическом плане. Наша принципиальная позиция ясна, но какой конкретно образ действий мы изберем?

– Терпение, Мардиан! Я узнала о случившемся всего пять минут назад. Дай мне подумать!

Именно тогда я обратилась к тебе, Исида, с мольбой о помощи. С просьбой очистить мою голову от гнева, тщеславия и обиды, дабы я могла трезво и непредвзято рассмотреть сложившееся положение и принять решение в соответствии с твоей божественной волей. Люди, особенно в затруднительном положении, зачастую теряют голову, хватаются то за один придуманный выход, то за другой, мечутся и окончательно сбиваются с пути. Чтобы не допустить этого, я собрала всю свою волю, сжала в руке твое серебряное изображение, которое всегда носила на шее, и застыла в молчании.

Шло время. Я почувствовала (хотя мои глаза были закрыты), что солнце поднялось выше, его лучи уже начали проникать в комнату. Дворец и храм пробуждались, с внутреннего двора доносились голоса служителей: жрецы, затянув гимн, двинулись к стойлу быка, чтобы совершить положенный ритуал.

Я ждала.

А потом на меня снизошло озарение. Ты явилась и благодатным прикосновением избавила меня от растерянности и страха. Я – твоя дочь, твое воплощение, и мне суждено править. Дабы вернуть власть, я должна покинуть Египет и отправиться в город Ашкелон в Газе, освобожденный от власти Иудеи моим дедом и пользовавшийся благоволением моего отца. Его жители поддержат меня, и я смогу заручиться поддержкой Набатеи – соседнего арабского царства. Кроме того, оттуда рукой подать до римской провинции Сирия, где ко мне тоже относятся хорошо, поскольку в свое время я пошла навстречу Бибулу.

Так тому и быть.

– Мы отправимся в Газу, – сказала я Мардиану.

Он очень удивился.

– Покинем Египет?

– Так поступали и раньше. Я не первая из Птолемеев, кому приходилось бежать и искать помощи за границей, чтобы вернуться к власти. Сейчас это наилучшее решение, особенно с учетом того, что в Египте голод, а все ресурсы в руках наших врагов. Ашкелон для нас предпочтительнее.

– Может быть, – согласился Мардиан и сразу перевел разговор в деловую плоскость. – Но как мы туда попадем?

– В нашем распоряжении царская ладья.

– Огромное судно, видное издалека, его ни с чем не спутаешь.