Приступив к новому штурму, я вспомнил фразу времен вьетнамской войны: «Мы должны были уничтожить деревню, а не спасти ее». Эта же участь ожидала несчастных Олгренов. Иного выхода не было. Эти люди должны были принести себя в жертву, чтобы Остин и такие, как он, не смели больше никому доставить зла.

— Обвинение вызывает Памелу Олгрен. — Я нарочно подчеркнул ее полное имя. Памела. Чудная, судя по всему, была в детстве малышка и любила своих родителей. Ее имя напомнило мне о том, что миссис Олгрен прожила долгую жизнь, а я собирался осветить только один эпизод. Без сомнения, она с трудом переживет тот удар, который я ей приготовил.

— У вас есть сын? — Она еще не успела занять свидетельское место, когда я огорошил ее вопросом.

— Да. Томми. Ему девять лет. — Она постаралась устроиться в кресле поудобнее.

Она осмотрелась вокруг, окинула взглядом судью, присяжных и, вспомнив о моих наставлениях, обратила свой взор на меня.

— Томми Олгрен, которого изнасиловал этот человек? — спросил я, указав на Остина.

Миссис Олгрен должна была обратить на него внимание. Она обернулась в его сторону. Не думаю, что до сего момента она воспринимала Остина серьезно.

— Да, — выдавила она, потупив взгляд.

Я дождался, когда она вновь посмотрела на меня, и спросил:

— Остин Пейли — не первый человек, которого обвинил Томми, так?

— Нет, — чуть слышно отозвалась миссис Олгрен.

— Кто был первым?

Она с трудом выдавила из себя имя.

— Мартин Риз, — ей удалось преодолеть себя, — наш сосед.

— И друг?

— Нет, сосед. Мы едва были с ним знакомы. Он никогда не бывал в нашем доме.

— Томми играл у дома мистера Риза?

— Иногда, — сказала миссис Олгрен после минутного колебания. — У Ризов есть сын одного с Томми возраста.

— Томми симпатизировал мистеру Ризу?