Слова судьи, принявшего протест, заглушили ответ на мой вопрос.

— Давай поговорим о твоем прошлом, — продолжил я. — Ты женат?

— Нет.

— А состоял когда-либо в браке?

— Не вижу смысла в таком вопросе, — вставил Элиот.

— Вы правда не понимаете, почему это может быть интересно присяжным? — спросил я его.

Элиот не потрудился ответить мне. Он вопросительно смотрел на судью.

— Протест принят, — согласился судья.

— У тебя были серьезные отношения с женщинами? — поспешил я задать вопрос Остину.

— Протестую.

— Я отвечу, — сказал Остин. Он обращался только ко мне. — Без всякого сомнения, у меня были серьезные отношения с женщинами. Но я не собираюсь выставлять их на всеобщее обозрение. Я не хочу причинять беспокойства.

— Как благородно. — Я был предельно искренен.

— Протестую, — ввернул Элиот.

— Протест принят. Держите свои замечания при себе, — приказал мне судья Хернандес. Я даже не посмотрел в его сторону.

— Ты не отрицаешь, что знал Томми Олгрена? — спросил я Остина.

— Не слишком хорошо, — осторожно начал Остин. — Мы мало общались. Я никогда не насиловал его.

— Довольно основательное знакомство в данных обстоятельствах. Ты задерживался в пустующем доме, не так ли? Сколько дней подряд ты там появлялся?

Остин пожал плечами.

— Может, раз семь. Или восемь.

— Сколько времени ты проводил в доме?