— По-моему, похож. От тебя, во всяком случае, он мало что унаследовал.

— А ты в самом деле ничего не можешь сделать, чтобы Пауля скорее отпустили? — спросила Вальтера мать. — В Берлине у тебя, наверное, есть влиятельные знакомства среди русских?

— Нет, мама, таким способом сделать ничего нельзя. Отдельные люди тут ничем помочь не могут. У нас ведь все еще нет мирного договора, который обыкновенно регулирует вопрос и о военнопленных.

— Но все-таки из плена каждый день кто-нибудь да возвращается.

— Правильно. Это добрая воля Советского Союза. Русские вовсе не обязаны отпускать военнопленных.

— А зачем же им столько пленных?

— Числа нет, мама, разрушениям, которые фашистские армии произвели в России. Города и села, заводы и фабрики они обращали в пепелища. Военнопленные обязаны помочь восстановить все то, что они или их соотечественники уничтожили.

— Паулю это будет очень полезно, — коротко сказала Эльфрида. — Он любил повторять поговорку: «Как ты мне, так я тебе». Теперь он получает свое.

— Кончим этот разговор, — сказала мамаша Брентен. — Не станем же мы в последние часы старого года заниматься политикой.

Они чокнулись, выпили, отведали пончиков, которые были даже с начинкой из джема. Эли включила радиоприемник. К ее огорчению, новогодняя передача уже началась. Транслировалась «Летучая мышь», и барон фон Айзенштайн пел с чувством:

— Да, счастлив тот, кто может забыть.

Фрида Брентен, сложив руки на коленях, слушала передачу.

— Как хорошо, что я опять сижу среди вас, дети мои. Не хватает только Пауля и Виктора. Оба в России и друг о друге, верно, ничего не знают.

— Ты опять ударилась в политику, мама?

— Ах, дочка, не болтай глупостей! Не все же о пустяках толковать. Можно когда-нибудь и о дельном поговорить.

Все рассмеялись и согласились с ней. Можно. Даже нужно. Вальтер рассказал о Викторе, о том, как Виктор вступил в Берлин с Советской Армией.

— А теперь он твердо решил учиться и стать физиком.

Мать и Эльфрида расспрашивали его об Айне. И о Кат. Фрида Брентен все-таки не могла понять, как это между Вальтером и Кат не только нет неприязни, но они еще остаются добрыми товарищами. И даже с женой Вальтера у Кат хорошие отношения.

— Мир и люди, — сказала она, — совершенно переменились. Обычно этого не замечаешь. Но как вспомнишь свою молодость! Нет, тогда все было по-иному. Если бы в ту пору… муж со мной разошелся и женился на другой, я бы ни его, ни ее знать не хотела. Но все-таки жаль, что ты не мог привезти жену.

— Покажи еще раз ее фотографию, — сказала Эли. Внизу, на улице, затрещали хлопушки. Фрида Брентен до смерти испугалась и возмущенно крикнула: