— Да. Я ликвидировал его и ещё оберлейтенанта штурмовиков, секретаря Второго, а также караул и стражу жандармов в казематах Крепости вместе с их комендантом.
От услышанного у оторопевшего СедьмогоПослеВторого буквально отвисла челюсть, а Ремар, усмехнувшись, обронил:
— Ну как? Ты по-прежнему на моей стороне?
Офицеру потребовалось некоторое время, чтобы переварить информацию и ответить:
— Я и не предполагал, что всё настолько серьёзно… Однако ничто не заставит меня нарушить данное мной слово. Я не буду предпринимать каких-либо действий против Вас.
— Это радует. Я уже думал, что в Корпусе не осталось приличных полицейских.
— Но кто тогда заслуживает доверия?
— Была бы на то моя воля, то ТретьемуПослеВторого никогда бы не удалось достигнуть такого положения! Но, к сожалению, этого уже не изменишь… И всё же есть один офицер из моего окружения, кто достоин того, чтобы пойти за ним. Если в бригаде развернётся борьба за власть, а она непременно произойдёт, когда официально станет известно, что главнокомандующий погиб, то тебе следует встать на сторону ЧетвёртогоПослеВторого. Он умный, дальновидный и справедливый поисковик.
— Спасибо за рекомендацию! Я постараюсь воспользоваться Вашим советом, если действительно наступят такие времена.
— Они обязательно наступят. В этом не может быть никаких сомнений… А сейчас пришло время прощаться. Береги себя и своих людей!
Бригадный офицер протянул открытую ладонь, и СедьмойПослеВторого сжал её в крепком рукопожатии, а после этого, отсалютовав, развернулся и направился к полицейским. Остановившись перед Тимом, он вручил ему свой меч вместе с ножнами, а затем, обернувшись, молча кивнул своему бывшему начальнику и громко приказал бойцам возвращаться на земли Корпуса.
Когда последний его сородич скрылся в туннеле, поисковик подошёл к своим товарищам, отстегнул чехол с клинком штурмовика и передал его воительнице. Она взяла оружие из его рук и сказала:
— Ты хорошо выполнил задачу! Идентификаторы и мнемомодуль у нас, и мы снова свободны. Осталось выполнить последнюю часть нашего плана, ПервыйПослеВторого!
— Не произносите больше этого имени. Теперь я недостоин его.
— Как же нам называть тебя? — озадаченно спросил Тим, по обыкновению стоявший рядом с девушкой.
— Ремар. Отныне я просто Ремар…
Глава 18
— Как ты думаешь, они пропустят нас?
Тим отвёл взгляд от Лены, обсуждавшей что-то с пограничником у заставы Клыкастых, и посмотрел на Ремара. За те несколько дней, которые они провели вместе, он так и не смог полностью привыкнуть к внешности полицейского, хотя достаточно насмотрелся на его соплеменников, когда они были на землях Корпуса. Впрочем, дело было, скорее, не в привычке, а в восприятии. Даже зубастые физиономии армейцев не вызывали у него такого отторжения, как лицо поисковика, покрытое хитиновыми щитками на лбу и щеках. Все доводы Ремара о превосходстве хитина над обыкновенной кожей не могли переубедить юношу. Сам бы он ни за что не согласился так изуродовать своё тело. Ему вспомнилось, как во время одного из привалов полицейский в качестве демонстрации своей неуязвимости предложил ударить ему по лицу. Тим размахнулся, а поисковик одним лишь движением лицевых мускулов моментально сомкнул все три щитка, полностью прикрыв ими глаза и нос, и пригнул голову к груди. Кулак парня врезался в твёрдый хитин, сорвав кожу на костяшках и вызвав резкую боль в запястье. Ремар покачнулся от удара, но его лицо так и не получило каких-либо видимых повреждений. Он громко рассмеялся, заметив недовольную гримасу юноши, и сказал, что если бы не стоял пассивно, а сделал резкое движение головой навстречу бьющей конечности, то наверняка сломал бы Тиму руку. Лена, с интересом наблюдавшая за этой сценой, заявила тогда, что бить надо в горло или в подбородок, поскольку шея и нижняя часть лица у полицейских всегда оставались открытыми. Данное замечание поубавило пыл поисковика, и он с неохотой признал эти недостатки, сообщив, что в Корпусе, когда в давние времена принимали решение о геномодификации, с самого начала отвергли идею покрытия всего тела хитином, так как это полностью лишило бы людей человеческого облика и не могло быть по этой причине приемлемым.
— Ты не ответил.