Поезд ехал вперед. «Татам, татам, татам», — стучали колеса. Молоденькая девушка уютно устроилась в удобном кресле и широко зевала. Монотонная песня поезда навевала на нее сон.

Девушка была среднего роста. У нее были длинные темные волосы, четко очерченные скулы и стройная, почти худощавая фигура. Светло-карие глаза девушки смотрели мрачно. Черты ее лица за прошедший год стали еще более строгими. Ее нельзя было назвать красивой, но в глазах, в которых слились воедино невинность и тайные знания, был особый магнетизм, который притягивал и заставлял более внимательно посмотреть на нее. Девушка смело встречала устремленный на нее взгляд и смотрела на человека, наблюдавшего за ней, так пристально, что он опускал глаза и долго потом вспоминал необычную попутчицу.

«Татам, татам, татам», — шептали колеса. Девушка равнодушно разглядывала все вокруг, пока ее взор не упал на спину высокого широкоплечего мужчины с седыми волосами. Сзади создавалось впечатление, будто это силуэт хорошо натренированного бойца, которые обычно поступают на службу к государственным деятелям или дворянам, чтобы обеспечить их безопасность или сохранность их имущества. Но когда он повернулся в сторону, можно было заметить выпуклость в области живота, которая свидетельствовала о медлительности и растущем благополучии. По недоразумению, полагала девушка. Хотя именно к этому стремился ее дядя и делал для этого все возможное, но поворот, который приняла их жизнь в Риме, заставил его изменить свои планы и закрутил их обоих в водовороте невероятных приключений. О покое и размеренной жизни после Рима не могло быть и речи. Дядя и племянница переезжали с одного места на другое. Казалось, будто его что-то гонит, будто он что-то ищет. Но что он надеется найти? Что может его успокоить? И что при этом будет с ней? Может быть, эти путешествия никогда не закончатся?

— На что ты там смотришь, дядя Кармело? — спросила девушка. — Ты больше часа глядишь в окно. Я вижу только луга и поля, несколько коров и овец, затем снова деревню или маленький город.

Мужчина обернулся и посмотрел на племянницу.

— А ты ни на что не обратила внимания? Латона, разве я не говорил тебе, насколько это важно — отпускать свои чувства и впитывать все, что они могут постигнуть? Это главное различие между гибелью и выживанием. Это может стать маленьким преимуществом, чтобы чего-то избежать или выйти победителем из битвы!

Выражение радости осветило прежде мрачное лицо девушки.

— Дядя, я тебя прошу. Постепенно этот принцип превращается в бредовую идею. Мы в поезде и едем на запад. А ты ведешь себя так, будто мы все еще находимся на поле битвы среди варваров. Мы это уже проходили!

Кармело кивнул. В его улыбке промелькнуло что-то, похожее на нежность — проявление того чувства, которое он позволял себе крайне редко.

— Я согласен с тобой, Латона, и именно это я увидел, глядя на луга, аккуратно вспаханные поля, села и даже на хорошо откормленных коров. Скоро мы будем в Мюнхене и выйдем из поезда. Упакуй свои вещи, чтобы мы без промедления двинулись дальше.

— Мы сразу поедем в Париж? — спросила Латона.

Кармело покачал головой.

— Позже, моя дорогая. У меня еще есть дела в Амстердаме.

— Амстердам? А что мы там будем делать? — крикнула Латона.

— Я хочу увидеться с одним человеком. С ним мы знакомы лишь по переписке, которую вели много лет назад.

— Что это за человек? — допрашивала дядю Латона.

— Профессор университета.