— Этого я тоже опасаюсь, — произнесла Алиса жалобным голосом, и оба засмеялись.

— Ну, возможно, спокойный год в академии, когда мы сможем сосредоточиться на том, за чем на самом деле сюда приехали, тоже неплохо, — сказал Лучиано и заслужил презрительный взгляд Таммо.

Алиса хотела еще что-то добавить, но зуд в шее отвлек ее от этой затеи. Она беззвучно открывала и закрывала рот, пока ее взгляд случайно не встретился со взглядом прекрасного молодого вампира, который рассматривал ее с равнодушным выражением лица. Как он это делал? Он стал еще красивее. От его грациозного тела и правильных черт лица исходило сияние. Лишь язвительно искривленный рот немного портил картину.

Алиса два раза вдохнула, затем равнодушно, слегка приподняв брови, добавила, совсем в стиле госпожи Элины:

— Ах, Дракас тоже приехали.

Улыбка заиграла на его губах, и он показался ей еще привлекательнее, если это вообще возможно.

— Ты многому у меня научилась, Алиса де Фамалия.

— Неужели мне это было так уж необходимо, Франц Леопольд де Дракас? — ответила она.

— Ну, конечно же!

Раздраженный голос его кузины прервал эту перебранку.

— Где же носильщик? Я требую, чтобы выгрузили мои вещи. Но осторожно, прошу вас! Не повредите ни одну из моих шляпных картонок.

Алиса и Франц Леопольд перестали улыбаться.

— А что она здесь забыла? — недовольно поинтересовался Лучиано. — Я думал, Анне Кристине уже восемнадцать и она прошла ритуал. Что ей еще надо в академии?

— Придержи язык, толстяк, и уйди с дороги, — властно приказала прекрасная вампирша Дракас и прошла мимо него. Ее кузина Мари Луиза, как обычно, следовала за ней. Лучиано смотрел ей вслед.

— Фу, она стала еще более дерзкой.

Франц Леопольд покачал головой.

— Возможно, это объясняется тем, что ты попал в самое больное место. Барон отказал Анне Кристине в ритуале, пока баронесса путешествовала. Она приехала незадолго до нашего отъезда, и ей показалось, что это слишком — сразу проводить ритуал. Так что баронесса решила, что Анне Кристине не помешает поучиться с нами еще один год. — Он не смог скрыть злорадства.

— Это означает, что ей, как и нам, пока что нельзя пить человеческую кровь? — с издевкой спросил Таммо.

Франц Леопольд кивнул.

— И она будет мозолить нам глаза еще один год, — проворчал Лучиано. — А я так надеялся, что навсегда избавился от ее ругани.