После этого некоторое время говорили ложки. Читрадрива тоже ел, правда, не слишком охотно, однако стремился не отставать от других. Когда перестук смолк, а на дне осталась лишь предназначенная Солу порция, Карсидар вытер губы рукавом, смачно причмокнул и заметил:

— А ты не разучился готовить, почтенный Пем.

— Конечно нет! Даже наоборот, расширил меню. Его светлость милостиво подарил мне парочку таких рецептов…

Пеменхат запоздало сообразил, что упоминать сейчас о князе, мягко говоря, не совсем желательно, и с беспокойством посмотрел на Читрадриву. Гандзак болезненно сжал губы, но промолчал.

— Значит, тебе понравился князь? — спросил Карсидар, словно не понимая чувств Читрадривы, который содрогнулся и весь съёжился.

— Ну, неплохой человек… Ну, и что с того? Зачем о нём говорить?..

Пеменхат выразительно глянул на Карсидара (может, он сообразит, в чём дело и замолчит), но тот продолжал, как ни в чём не бывало:

— Нет-нет, не увиливай. Я так понимаю, если ты не собираешься идти с нами в Ральярг, то вернёшься к Люжтену? Не так ли, почтенный?

«Далось тебе моё решение», — подумал Пеменхат, досадуя на непреклонность Карсидара. Вслух же сказал:

— Куда пойти потом, дело моё. Тебя это не касается.

— Ну, в Торренкуль ты возвращаться не станешь, голову тебе терять, как я понимаю, неохота, — принялся рассуждать вслух Карсидар. — Конечно, можно податься в другое место, Орфетанский край большой… Да только зачем? Есть клочок земли, зажатый меж таинственными горами, дикими территориями и двумя королевствами и управляемый благосклонно настроенным к тебе вельможей. Очень подходящий уголок! И тащиться далеко не надо. Станешь приближённым князя, будешь помогать Квейду водить караваны с драгоценностями. В общем, доживёшь свой век в достатке и почёте. Разве нет?

— Нет, — коротко возразил Пеменхат.

Ему понравилось, что Карсидар внял его немой мольбе и, по крайней мере, перестал называть Люжтена по имени… Но не рассказывать же Карсидару про Силипу! Он не говорил про неё никому. Никогда! Да и не с кем было откровенничать, если честно. Мастера — народ довольно грубый. Даже если попадаются среди них чувствительные и деликатные натуры, они вынуждены покрывать свою душу чёрствой коркой «мужественности». Цех такой.

А с Силипой вообще история особая…

— Но, почтенный Пем, разве пасть в бою, защищая принадлежащий хозяину груз, означает бедность и позорную гибель? Это разные вещи.

— Я стану трактирщиком, — сказал Пеменхат, перегнулся назад, вытащил из седельной сумки баклагу с вином, зубами вырвал пробку из горлышка и сделал добрый глоток.

Холодно. Снаружи холодно, внутри также морозит. В сердце… Дёрнул же чёрт Карсидара за язык!

— Как?! — изумился ничего не заподозривший Карсидар. — Опять трактирщиком?

Нет, всё же никудышный из него колдун! Куда ему до Читрадривы, который запросто угадывает самые потаённые мысли собеседника. Опыта нет. Ну, и ладно…

— Да, опять. Здесь будут в восторге от моих кулинарных способностей, особенно от грибных блюд. Я пару таких подлив знаю — пальчики оближешь, а потом и проглотишь! Как тебе, а? Собственные пальчики в грибном соусе! — Пеменхат надолго присосался к баклаге, потом громко захохотал. Получилось почти натурально.