— Это ты про детей, что ли? — неуверенно спросил Карсидар.

— Про детей, про детей, — подтвердил Читрадрива. — Раз есть взрослые гандзаки, должны же они откуда-то появляться, чтобы губить честный люд. А тут, гляньте-ка — бегают голопузые ялхэдем! Самое время заподозрить неладное и понять, что у этих колдунов тоже есть семьи и всё такое прочее.

Хоть Читрадрива рассуждал с явным неудовольствием и из-под одеяла не высовывался, радовало то, что он хотя бы заговорил. И даже пытался передразнить Пеменхата.

— Так-то оно так, — согласился старик, однако подумав, выложил ещё одно соображение, которое, правду сказать, очень его смущало:

— Да только поговаривают, что вы… того… детей едите.

Карсидар поперхнулся очередным смешком и долго молча смотрел на Пеменхата. Лицо его при этом всё больше вытягивалось.

— Так что, я пытался сожрать Сола? — вполне серьёзно спросил Читрадрива.

— Нет, но…

— Или я чем-то обидел его?

— Нет, вы как-то сразу поладили, — начал оправдываться Пеменхат. — Но это и выглядело подозрительно.

— О боги, до чего суеверным идиотом ты оказался! — процедил сквозь зубы Карсидар.

— Это не я, — защищался Пеменхат. — Все так говорят.

— Выжившие из ума старухи! — злился Карсидар.

— Да не думал я, что среди нас людоед! — воскликнул Пеменхат. — Не думал! И в мыслях не держал. Просто я не доверял Читрадриве. Станешь тут недоверчивым, когда болтают такое…

— Ладно, успокойтесь оба, — примирительно сказал Читрадрива. — В конце концов, это не более чем забота о сохранении потомства. Так поступают даже животные, даже последняя неразумная тварь, не то что порядочные люди. И откуда старому гохи знать, что наши законы запрещают есть человечину!

— Правда? — искренне обрадовался Пеменхат.

— Поменьше слушай пустопорожнюю болтовню, старик, да повнимательней следи за супом. Не то мы точно без ужина останемся. И тогда уж придётся мне позабыть об извечных законах народа и поджарить тебя на костре вместо доброго быка.

Пеменхат опять всплеснул руками и бросился к котелку. Карсидар с облегчением захохотал. Смеялся, хоть и слабо, Читрадрива. Неприятный получился разговор, но нет худа без добра — гандзак стал понемногу приходить в себя.

Суп сварился. Попробовали разбудить Сола, но тот, не открывая глаз, замахал руками, пролепетал что-то неразборчивое, перевернулся на другой бок, спиной к костру, свернулся клубочком и засопел. Тогда Читрадрива встал, прикрыл его своим одеялом и сказал, подсаживаясь к костру:

— Ладно, пусть спит. Вымотался мальчик совершенно. Оставим ему суп в котелке, утром поест.