— Это теперь твое место, Безумец. — Филипп указал на освободившееся ложе. — Оно тебе нравится?
— Не хуже того, что в казарме гладиаторов, — ухмыльнулся Владигор, ложась на указанное место.
Золотая ткань покрывала была еще тепла, согретая телом белолицего.
Виночерпий тут же подал гладиатору наполненный до краев кубок. Вино было неразбавленным. Филипп надеялся, что Владигор, опьянев, выболтает ему что-нибудь интересное. Зачем же ждать, когда вино ударит в голову, — не лучше ли начать разговор немедленно, когда ум ясен, а Араб уже изрядно пьян… Владигор отлил несколько капель вина в жертву богам, хотя и подумал, что не шибко они торопятся прийти ему на помощь, и заговорил, глупо ухмыляясь, будто в самом деле был безумен:
— Кстати, Араб Август… — Более нелепое обращение трудно было бы придумать. — Тот камень, что ты украл у Мизифея, тебе лично ничем помочь не сможет…
Рука Филиппа дрогнула и расплескала вино.
— О чем ты?..
— О ВЕЛИКОМ ХРАНИТЕЛЕ… Или Зевулус не сообщил тебе название камня?
Ноздри приплюснутого носа раздулись. Филипп сжал губы, причем верхняя захватила нижнюю, — и без того уродливое, лицо Араба сделалось страшным.
— Пошли вон! — рявкнул он на прислушивавшихся к их разговору гостей. — На сегодня хватит! Скучно с вами… никто из вас не воевал… сидели тут в Риме, растили жир на заднице…
Гости поспешно ретировались к двери. Один поскользнулся на разбросанных финиках и упал. Рабы бесцеремонно подхватили его под руки и потащили к дверям.
— Повтори, что ты там болтал о камне, — стараясь говорить равнодушным тоном, сказал Филипп, когда триклиний опустел.
Владигор не торопился отвечать. Пригубил вино и отведал немного печенья.
— Я всего лишь сказал, что камень, взятый из ларца Мизифея, может представлять интерес для меня или Зевулуса. Но никак не для тебя…
Филипп хитро прищурился:
— Так я тебе и поверил, варвар.
— Ну, во-первых, я римский гражданин… а во-вторых, ты же поверил Зевулусу, когда тот сказал, что он — пришелец из другого мира?
Удар достиг цели, но Араб постарался сделать вид, что этого не произошло.
— Чародеи любят болтать лишнее, — фыркнул он почти натурально.
— Я тоже… Так вот, повторяю — для меня и для Зевулуса этот камень представляет ценность, а для тебя никакой, потому что это камень из нашего мира.