— Любишь насиловать девочек? — спрашиваю я, обходя его с тыла. — В зоне знаешь, что будешь делать?

Он резко поворачивается, пытаясь меня схватить. Этот если сожмёт, может и позвоночник сломать. Откуда такие здоровяки, сумоисты что ли?

Я бью основанием ладони в ухо и он ловит колокольный звон. Зависает и хлопает по-детски наивными глазами.

— Такой симпатичный парень, — цокаю я языком, — а любишь доставлять страдания невинным. Плохой ты человек. Дерьмо просто.

Тем временем тот чувак, которого я вырубил до этого, приходит в себя и бросается на Юрку.

— Юра, сзади! — кричу я и ещё раз бью в ухо третьего орка, на этот раз ногой.

Он трясёт головой, пытаясь восстановить координацию.

Ширяй вовремя оборачивается, мгновенно собирается и ставит блок, перенаправляя кинетическую энергию громилы в дверь. Удар этого тарана она не выдерживает и распахивается, а сам амбал с грохотом падает на пол.

— Так вы где занимаетесь, в «Динамо»? — ободряюще подмигиваю я.

Но мой борец только глазами хлопает.

— Сегодня секса не будет, сожалею, — говорю я и наношу свой самый подлый удар, прямо по бубенчикам. — Жалко, времени нет, а то я бы вас здесь всех кастрировал. Но, надеюсь, у тебя там всё хотя бы всмятку.

Он тихо воет и падает, а я бросаюсь в кабинет. На старом кожаном диване барахтается Наташка, прижатая накаченным телом Фрица. Обернувшись на шум, он ослабляет внимание, и она выскальзывает из-под него.

От взгляда на Рыбкину, в груди становится горячо, а сердце превращается в огненный шар, готовый прожечь грудь, вырваться наружу и спалить всё синим пламенем. Блузка на ней расстёгнута, вернее, разорвана, пуговицы вырваны с мясом.

Трогательный, практически детский бюстгальтер частично стянут и перекошен, открывая девичьи грудки. Юбочка задрана, а колготки, подаренные мной, изодраны. Волосы всклокочены, тушь размазана по лицу, а губа разбита и из неё тонкой струйкой сочится кровь.

— Ты что ли Фриц? — спрашиваю я.

Он поднимается и застёгивает штаны.

— А ты забыл уже, как я тебя однажды отметелил? — ухмыляется он. — Ну давай, повторим, если хочешь. Один на один, да?

Я молчу, пытаясь хоть немного успокоиться. Подхожу к письменному столу и, наклонив голову, стараюсь нормализовать дыхание. Только бы не убить его. Только бы не убить. Как на зло прямо перед собой замечаю нож для разрезания бумаги. Толстый, с ромбовидным профилем клинка. Тупой и, в общем-то, довольно бесполезный, но красивый. Я сжимаю его в руке.

Только бы не убить.

— Значит, Фриц, — говорю я, как бы сам себе.