Книги

Увечные механизмы

22
18
20
22
24
26
28
30

— Ты всё это время провела здесь? — его голос едва заметно дрогнул и потеплел. — Из-за меня? Потому что…

— Потому что надеялась увидеть торжество справедливости, когда господин начальник даст тебе… вам расчёт! — рявкнула Сурьма, поднимаясь на ноги.

— Сурьма! — опешил Висмут.

— Для вас — госпожа пробуждающая! — фыркнула она и быстро пошла прочь.

Висмут застал её в подсобке.

— Вы меня преследуете? — раздражённо бросила Сурьма через плечо, щёлкнув застёжками своего небольшого саквояжа.

— Нет, — спокойно ответил Висмут. — Я пришёл за сумкой. Здесь и мои вещи тоже.

— Ну так забирайте их и уходите!

— Сурьма.

— Что?! — она резко обернулась.

— Не надо так переживать. Всё нормально. Правда. Я всё понимаю.

Висмут был достаточно близко, и в полутёмной подсобке Сурьма отлично видела его глаза — их тихое согревающее сияние, и что-то внутри неё отзывалось на это тепло отвратительным лязгом и скрежетом. Он, чёрт возьми, должен нахамить ей в ответ, припрятать камень за пазухой из-за её стукачества, а не стоять тут и улыбаться, словно она сделала что-то милое, а не натворила гадостей!

— Какая самонадеянность, — процедила Сурьма, вдохнув едва ли не до самых пяток, чтобы успокоиться, — полагать, что ваша персона может заставить меня переживать! А уж тем более — думать, что вы что-то обо мне… понимаете! — и она, подхватив саквояж, вышла из подсобки.

Глава 7

К следующему утру гнев Сурьмы поулёгся, а вот стыд за своё поведение, подсвеченный лучами восходящего солнца, да на свежую-то голову, наоборот — заиграл новыми красками. На работу идти не хотелось. «Может, сказаться больной?» — размышляла она, вращая на блюдечке чашечку с кофе, зацепив её пальцем за ручку. Фарфор протяжно поскрипывал, словно несмазанное колесо кеба.

— Дорогая, если ты не прекратишь, у меня начнётся мигрень, — одёрнула её госпожа Кельсия.

Сурьма вздохнула и молча уставилась в недопитый кофе.

— Тебя что-то беспокоит, дитя моё? — не опуская утренней газеты, поинтересовался господин Нильсборий.

— Нет, папи, — подавленно отозвалась она.

Газетный уголок загнулся внутрь, и на Сурьму глянул проницательный серо-голубой глаз.