Но я знал, что в Казахстане сейчас весна. И так мне захотелось увидеть, что делается там весной, что я пошёл на вокзал, купил билет и поехал.
Сначала поезд мчался среди лесов. И вечером закат был багровым от мороза.
На Волге мокрый ветер качал деревья, грачи уже прилетели и ходили по полям.
В Казахстане снег лежал в ямках около телеграфных столбов.
Весенний верблюд нюхал рельсы и линял. А на одной станции продавали кисель, и дикие осы садились на руки, и в степи родился голубой верблюжонок, слабенький и слепой.
Я спросил казаха, когда у верблюжонка глаза откроются.
– Как откроются, его в сарае запрут, – сказал он.
Я удивился:
– Он, наверное, погулять захочет?
– Нельзя ему погулять, – вздохнул казах и рассказал, что у верблюжонка кожа на пяточках ещё нежная, а в степи скорпионы под камнями притаились, и змеи, и ядовитый паук каракурт. И все они только и ждут, чтоб верблюжонок в степь убежал.
Неужели взрослые верблюды не боятся змей и скорпионов? Почему? Как они этого добиваются?
Каракурты, скорпионы и пустынные гадюки для взрослых верблюдов опасности не представляют. У них высокие (относительно размера скорпионов и каракуртов) копыта, толстая кожа и мозоли на ногах. Гадюке это не по зубам.
Опасный скорпион
Поезд поехал дальше.
Я стоял у окна, думал: змею увижу или скорпиона. Но так и не увидел.
Только на повороте увидел я, как мчится паровоз, а впереди, около рельсов, стоят жёлтые столбики. Вот-вот налетит паровоз на столбик…
И вдруг столбик катится в степь. Это суслики. Они свою храбрость показывают.
Неужели суслики и правда так храбрость свою проверяют?
Суслики любопытны. Паровоз для них интересен как двигающийся объект. Смелость свою они, конечно, таким образом не проверяют. И от норок далеко не отходят. Когда паровоз приближается – прячутся. Так суслики и на автомобили реагируют.
Огромное железное чудовище несётся на суслика, а он стоит, лапки прижал к груди и не шевелится.