— Значит, ты из тех придурков, которые не помнят, где прошлялись последние семь лет, — не просил, но констатировал Георгий Виссарионович, выуживая из нагрудного кармана новую зубочистку. — А старик Василич думает, что ты Энвиад…

— В словах пророчества говорится, что Энвиады будут спать семь лет, а затем проснутся и…

— Да знаю я, что там говорится! — крякнул чернявый. — Просто за последнее время слишком уж много лже-Энвиадов встречается. Прознают вот такие вот придурки, как этот, о пророчестве и его словах, да начинают свои, бл…дь, поганые игры в спасителей и мессий. Возись потом с каждым…

Мне оскорбления в свой адрес слушать было недосуг. Раньше-то, в прошлой, как видимо, уже жизни я никому не позволял безнаказанно оскорблять меня, так что сейчас где-то в груди всклокотал справедливый гнев. Я дерзко сказал:

— Я тебе не придурок, слышишь?!

Поднятая бровь Георгия Виссарионовича, в прошлом бывшего, наверное, мастером на каком-нибудь заводе (а может и наемным убийцей, поди разберись) медленно опустилась. Переставшая порхать из одного уголка рта в другой зубочистка заколыхалась в такт словам:

— Ну да, конечно, приятель, ты у нас не придурок. Но вот если ты решил поиграть со мной в свои темные игры, я тебя, мудака, пристрелю раньше, чем…

— Да успокойся ты! — воскликнула Ника. — Виктор, не обращай внимания на его оскорбления. Он постоянно на всех бузит, но делает это беззлобно. Просто такой вот противный человек…

— Экспгессивные выгажения, содегжащие в себе матегные свова, отгицатевно ввияют на биопове находящихся побвизости вудей! — со знанием дела доложил очкастый Хакер.

— Да пошел ты!.. — шикнул Георгий Виссарионович и погрузился в думы.

— Значит, ты, по словам Петра Васильевича, не помнишь, где был и что делал последние несколько лет, так? — вновь обратилась ко мне девушка.

Я кивнул.

— Что ж, — вздохнула она. — Ситуация такова, что мы обязаны сопроводить тебя до Виссена. Однако Гоша прав: если ты претворяешься, что ничего не помнишь, мы тебя убьем. Последнее время, знаешь ли, многие хотят правдами и неправдами попасть в Виссен, некоторые проходимцы даже объявляют себя Энвиадами.

Теперь я едва сглотнул плотный ком, вставший поперек горла. Девушка не шутила, прямо говоря о том, что пристрелит меня сразу, едва усомнится в том, что я… какой-то там Энвиад. Или поручит сие дело Гоше, а тот, не колеблясь, выполнит поручение и тут же забудет обо мне. Но ведь я в самом деле никакой не Энвиад! Я всего лишь бедняга, оказавшийся черт знает где и почему, неудачник, потерявший память, и не просто память, а семь лет жизни! Ведь в зеркале, висящем в обиталище Василича, я долго разглядывал собственное отражение и дивился тому, как получилось, что семь лет не отразились на моем лице. Я не постарел, говоря иначе. Не постарел ни на год!

— Ты уверен, что хочешь отнять наше время? — дав мне подумать, спросила Ника.

Я повторно сглотнул. Я не был ни в чем уверен, а в особенности в нужде куда-то отправляться с этими вооруженными людьми.

— Думаю, нет, — осторожно ответил я, помня про автоматы и пулемет Молота. Молящий взгляд метнулся в сторону Петра Васильевича.

— Ну что я вам говорил! — хмыкнул Гоша. — Давайте уже кончать с этим спектаклем! Нам надо до рассвета покинуть город.

Впрочем, никто не спешил досылать патрон в патронник и снимать свое оружие с предохранителя. Это уже само по себе меня обрадовало.

— Витёк, но ведь ты в самом деле ничего-то не помнишь! — положил руку мне на плечо Петр Васильевич. — Не бойся, эти люди не причинят тебе вреда!