Глава 5

Когда я, запыхавшись, влетаю в кабинет Воробьева, он способен лишь повторить то, что я уже слышал по телефону. За маленьким столиком у окна сидит Грибников и, оторвавшись от дисплея, жадно ловит каждое слово. Позвать Славу к себе в кабинет? Нет. Пусть Артурчик убедится, что от него, уважаемого инспектора конкурирующей фирмы, у нас секретов нет.

— Бухать в колокола рано, — успокаиваю я Воробьева. — То, что это вирус, еще не доказано. Вводи карантин. Подождем, пока вступит в полную силу, а там уже решим, блокировать сети или обождать.

— Да, но по инструкции… — мнется мой верный заместитель, словно необученная лошадь перед глубоким рвом.

— Беру ответственность на себя.

— Тебе виднее. Наше дело маленькое: прикажут копать — копаем, прикажут не копать — не копаем, — облегченно хамит Слава. Ну что же, я его прекрасно понимаю. Мне тоже нравится, когда кто-то принимает ответственность на себя. Но последнее время таких людей становится все меньше и меньше. Вот и заместитель мой не жаждет. Разве что Черенков…

Вернувшись в свой кабинет, я первым делом связываюсь с Гришей.

— У тебя что-нибудь прояснилось?

— С «Деткой» — почти ничего. С вирусом в сетях — еще меньше. Прямо пропорционально затраченному времени.

И в самом деле, прошло всего ничего с тех пор, как Слава его озадачил. Что-то я заерзал раньше времени. Видно, детренированность сказывается. Давно уже в сетях ничего подобного не происходило. Охотников-то своих я гонял, жиреть им не давал. А вот сам, кажется, форму потерял.

— Все равно, заскочи на пару минут, расскажи, что там за тарарам произошел.

Не все спокойно в датском королевстве. В безукоризненно работающий хронометр кто-то исхитрился запустить несколько песчинок. Две-три крохотных шестеренки заклинило. И моя задача — не допустить остановки всего сложнейшего тикающего-такающего-жужжащего-свиристящего механизма, неизмеримо, впрочем, более сложного, чем любой другой, созданный когда-либо человеческими руками.

Парррам, парррам, парррам…

Наконец, в двери показывается широкая черная борода, а следом и сам Гриша Черенков. Последние годы его борода и лысина эволюционировали в одном и том же направлении и сейчас уже близки к своим пределам, лысина естественному, борода — разумному.

— По симптомам проявления вирус весьма примитивен, — начинает Гриша прямо с порога. — Но морфология его, тем не менее, может оказаться достаточно сложной — просто потому, что простейшие преодолеть иммунную систему гиперсетей не в состоянии.

— Опиши симптомы, — прошу я, гостеприимно указывая на кресло с правой стороны. Гриша усаживается, закидывает ногу на ногу и продолжает своим надтреснутым тенорком:

— Вирус, прервав выполнение текущего задания, вдруг начинает нести какую-то чушь. Типа: «На полу лежит человек. Как его зовут? Не помню. Почему он лежит? Не знаю. Я — человек? Да. Кажется», и так далее, и все в таком духе.

— Бред шизофреника.

— Или цитаты из какого-то современного романа. Развлекается кто-то.

Действительно: симптомы примитивные. Древние простейшие — и те проявляли себя оригинальнее. То вдруг буквы на дисплее начинали одна за другой падать вниз, и вскоре на нижней кромке его лежала беспорядочная груда, то компьютер начинал требовать: «Хочу печенья! Хочу печенья!» — и успокаивался только тогда, когда лакомое слово набирали на клавиатуре. А уж штаммы последних лет и вовсе потрясали фантазией. Вирус «гарем», например. Прекрасная графика весьма и весьма способствовала его распространению. Пока обалдевшие «юзеры» любовались изображением роскошного женского тела (обнаженного, конечно), вирус успевал так перепутать все файлы: что узел полностью выходил из строя на несколько суток.