— Слухи не появляются без оснований. Тот, о ком говорят, сам дает повод…

— Ну, по этой логике, заговорщики называют твоего отца узурпатором потому, что он дал им повод…

Я вспылила. На эту тему со мной лучше не говорить. И Тиль прекрасно понимал, что расстроит меня! Выходит, решил отомстить за вчерашний ужин. Подло бросив тень на моего отца, вместо того чтобы открыто высказаться мне в лицо…

Но я уже не была маленькой девочкой, которая рыдает от обиды на глупые побасенки. По крайней мере, я могла держать себя в руках, когда была на виду. Проявлять слабость — недостойно представителя королевской фамилии.

— Ну, в таком случае, следует задуматься о том, что ходят слухи, будто ты все еще не оставил надежды получить право на рольвенский престол, а потому каждый год тут как тут…

А вот Тиль не считал нужным держать себя в руках. Он легкомысленно рассмеялся.

— Нет, благодарю! Мне хватит и одного престола…

Неслыханно! Как будто мы обсуждает, вкусным ли было молочное суфле, что подавали на ужин!

— Его еще нужно дождаться, — холодно напомнила я, прежде чем осознала, как жестока суть сказанного. Тиль перестал смеяться, и я на мгновение увидела его настоящего — такого, каким он был раньше. Серьезного, внимательного, заботливого.

Тот Тиль не сказал бы дурного о моем отце даже из желания ответить на оскорбление.

Я все же пожалела о собственной бестактности.

— Когда дело касается королей, вмешивается политика. Оппозиция умышленно распространяет лживые слухи, преследуя собственные мелочные цели.

Так говорил учитель истории, и мне его слова пришлись по душе настолько, что я выучила фразу от начала до конца.

Тиль прикрыл лицо ладонью, плечи его затряслись. Я подумала, что он плачет, но потом сообразила, что линезский принц попросту беззвучно смеется.

Надо мной!

— Это низко — использовать в своих целях слабого человека, пользуясь его трусостью.

Тиль выгнул бровь.

— Трусостью? — переспросил он. — На каком основании ты делаешь выводы о его слабости, Юсти? Для этого должен быть повод.

— Все знают, что он растратил свой магический талант, потому что в детстве слишком боялся, — отрезала я, показывая, что ему не удастся сбить меня с толку.

Тиль криво усмехнулся.