– По всей видимости, с проплывавшего мимо катера. А потом снимок увеличили. Или пользовались специальной фотокамерой.

– Вы так говорите, будто не знаете фотографа.

– Так и есть. Я никого не нанимал следить за моей женой. Снимок принес доброжелатель, и я купил его.

– А негатив?

– Я не настолько щепетилен и не настолько дорожу честью супруги. Меня интересует совсем другое. Вы понимаете? Поэтому я установил за аптекарем слежку. И след привел к вам, дорогая Инга.

– Разумеется. Но не надо придавать этому такое значение. После гибели Дона я – безработная. Я А у вашей жены могли возникнуть женские проблемы…

– Не смешите меня! Ваш аптекарь решает женские проблемы Софьи на моем балконе, во время ее обеденного перерыва!

– Не понимаю. Если вы не ревнуете Софью, почему вас так заинтересовал этот снимок? И что вы хотите услышать от меня?

– От вас, дорогая Инга, я хотел бы услышать правду. А именно, что Майринг собирал для вас информацию, которую узнавал от моей жены.

– Я просто потрясена вашей фантазией! – передразнила его Аида. – Я одалживаю любовника другой женщине ради какой-то паршивой информации!

– Если мужчины значат для вас столько же, сколько для меня женщины, то я не вижу в этом большой беды.

– Не надо всех мерить одной мерой! – возмутилась девушка. – Я одинаково отношусь и к мужчинам, и к женщинам и не выношу никакой дискриминации в этом вопросе. Впрочем, как и в других. Марк мне дорог настолько, насколько я еще способна кем-то дорожить. И этот снимок мне доставил больше страданий, чем вам.

Я бы хотела приобрести негатив. Передайте тому человеку мое пожелание, если он снова появится. Извините. – Она тоже достала носовой платок и вытерла глаза, полные слез.

Нечаев с интересом наблюдал за ней, но слезы его несколько обескуражили. Слезы – это было слишком, перехлест.

– Я со своей стороны позабочусь о том, чтобы вы не встречались с моей женой, пока будете гостить в этом доме. Это может доставить вам страдания. – Он явно издевался над ней, но Аида промолчала.

Им с Дуняшей отвели спальню наверху. В их распоряжении находились также ванная, туалет, гостиная с камином, кухарка, два охранника и две немецкие овчарки. Нотариус с женой в тот же день уехали в город. Нечаев предупредительно запер несколько комнат, в том числе и ту, где находился телефон. Она служила ему кабинетом и располагалась на втором этаже, через два окна от Аидиной спальни. Попасть туда не было никакой возможности. На окне кабинета была решетка, а кроме того, собаки постоянно бродили по двору Овчарок звали Магда и Макс, и Аида решила в первую очередь найти с ними контакт. У нее всегда получалась дружба с собаками, но тут ситуация осложнялась тем, что Магда и Макс получили команду стеречь девушку. Именно девушку.

Конкретный объект. И они не подпускали ее близко. Зато сразу же полюбили девочку. Дуняша оказалась не из трусливых. Она целые дни напролет играла с собаками, и Магда ночью приходила под дверь спальни стеречь свою любимицу.

Дуняше нравилась жизнь в богатом доме, ее не напугала перемена обстановки. Она не поняла, что они находятся в заключении, и даже однажды поинтересовалась, не придет ли к ним в гости отец. Об отце она вспоминала изредка, но сразу начинала грустить.

Аида гадала, вернулся отец домой или сдал билет на поезд. Хоть он и собирался сбагрить дочку, но их внезапное исчезновение не могло не задеть его.

Возможно, он решил, что «цыганское отродье» похитило Дуняшу, чтобы приобщить к своей цыганской вольнице? Больше всего она переживала за Патимат и очень надеялась на Марка, что он свяжется с мачехой и как-то ее поддержит. Скорее всего, Майринг тоже не в курсе происходящих событий, потому что нотариус теперь установил строгий контроль за женой. И вряд ли «аптекарь», как окрестил его Нечаев, способен что-то исправить в создавшейся ситуации. А вот напортачить – сколько угодно. Нельзя же быть таким неосторожным! Подставился среди бела дня!