Первый же компресс, положенный на лоб, вызвал странную реакцию. Вах заговорил. Не заговорил, а затараторил, не делая пауз, что было ему не свойственно, будто хотел донести до человечества какую-то важную новость:

– Вообще-то меня зовут Валентин Алексеевич Харитонов сокращенно ВАХ меня так окрестили в школе по-моему дурацкая кличка некоторые принимают меня за грузина думают это производное от Вахтанг для одного моего приятеля она сыграла роковую роль по окончании школы я устроился на военный завод косил от армии работал транспортировщиком возил тележку с разными деталями из цеха в цех моего напарника звали Серегой такой же как я оболтус да ко всему прочему увалень и флегма вечно шел с тележкой насвистывая какой-нибудь модный мотивчик и не глядя по сторонам частенько спотыкался и натыкался на людей а детали на заводе производились не шуточные и нас предупреждали чтобы мы были осторожны иначе никаких денег не хватит расплатиться и вот однажды Серегу послали на «сборку» так у нас назывались самые секретные цеха а он в этот день был как раз «с бодуна» и поэтому едва переставлял ноги в конце концов все равно бы дошел если бы ему навстречу не попалась Рита распред из нашего планово-диспетчерского бюро Рита славилась тем что была с «тараканами» ее в детстве изнасиловал отец и она была как глухонемая ни с кем не разговаривала а когда ее спрашивали мычала в ответ но работу свою выполняла четко никогда не уставала и бывало работала две смены подряд одним словом биоробот и вот эта самая Рита шла навстречу Сереге а Серега уткнувшись подбородком в грудь на ходу засыпал и поравнявшись с ним Рита изо всей мочи заорала «ВАХ, ВАХ, ВАХ» что произошло в ее идиотской башке то ли она нас с Серегой перепутала то ли моя дурацкая кличка засела у нее в черепушке и никак не могла убраться восвояси на эти вопросы только психиатр может дать ответ а Серега от неожиданности повалился на бок и потянул за собой тележку с драгоценными деталями детали и в самом деле оказались драгоценными тут тебе и серебро и золото и платина Серега бы до конца жизни не расплатился с государством а Рите вызвали «дурку» ей по весне всегда требовался стационар и меня даже как-то послали от планово-диспетчерского бюро проведать Риту в психушке а профсоюз обеспечил гостинцами…

Серега ни жив ни мертв на следующий день побежал в военкомат валялся в ногах у полковника просился в армию ох и не любили эти вояки нашего брата-"броненосца" однако сжалились и отправили его спецнабором а год на дворе стоял семьдесят девятый и Серега угодил в Афганистан и оттуда уже никогда не вернулся… – Он наконец замолчал, открыл глаза и произнес медленно, хрипловато:

– Судьба, как безумная Рита, врасплох застанет и кранты… А знаешь, мне стало лучше. Спасибо, Инга. Прости за подозрения.

Та, которую он называл Ингой, в задумчивости сидела за его письменным столом, подперев кулаками подбородок.

– Я дам тебе денег. Прямо сейчас…

– Да пошел ты!..

– Ты мне дважды спасла жизнь. Я должен тебя отблагодарить. А туда денег с собой не возьмешь. Там-то они ни к чему!

Вах поднялся и медленно побрел в другую комнату Она не понимает, что с ней творится. Все это много раз было прокручено в ее преступных фантазиях. И как только он пойдет за деньгами, она должна идти следом и держать наготове пистолет, потому что он пойдет не за деньгами, а тоже за пистолетом. Но сумка лежит рядом, и она не в силах сделать движение, не в силах щелкнуть замком, не в силах взвести курок. Страшное оцепенение.

Убийственное безразличие ко всему на свете. И к собственной жизни в том числе.

– Вот. Держи. – Он протягивает ей пачку долларов. – Здесь ровно десять тысяч.

Он кладет деньги на стол. Она смотрит на них, потом на него, потом на свою сумку. Встает и направляется к двери. – Я – твой должник! – кричит ей вслед Вах. – Придешь за ними, когда захочешь!

Конечно, все это была полная ерунда. Она блефовала с самого начала.

Немного блефа, немного яда и обычный шантаж сделали свое дело. Вах проиграл, но она не ощущала себя победительницей. Что-то вдруг щелкнуло внутри. Кто-то невидимый нажал на стоп-кран. «Остановись, девочка, тебя и так слишком далеко занесло». Чей это голос? Она уже начала слышать голоса? Не пора ли ей вслед за безумной Ритой?

Она угрожала Ваху литовскими разборками, но сама не знала на каком она свете. Дон внезапно исчез месяц тому назад и не подавал о себе вестей. Это вполне в духе Донатаса. Внезапно исчезнуть, внезапно объявиться. Он почти десять месяцев промариновал ее в Питере. Она сидела без работы, главное – деньги уже были на исходе. Она оказала ему неоценимую услугу в Екатеринбурге, чтобы просто так взять и забыть о «шаровой молнии». Нет, он не забыл. Он позвонил в начале апреля. Он был несколько шокирован, когда она попросила называть ее Ингой и заговорила по-литовски. Но тут же вспомнил: «У тебя же мама – литовка! Совсем вылетело из головы!»

Его интересовало предприятие по переработке цветных металлов некоего Харитонова. И для начала пришлось ударить по «крыше» Ваха. Горячие литовские парни почти в центре Питера расстреляли авторитета Зуба с дружками. Дальше требовалась тонкая работа, как раз для нежных дамских пальчиков. И эти пальчики начали оплетать невидимыми нитями господина Харитонова, выискивать слабые, уязвимые места. Бизнесмен, к сожалению, не был замечен ни в пьянстве, ни в разврате, ни в карточной игре. И вообще избегал злачных мест. И она поймала его на невиннейшем увлечении. Господин Харитонов обожал синхронное плавание и не пропускал ни одного соревнования. Они подсунули ему «русалку» – чемпионку Литвы, красавицу из красавиц. Девушка полностью завладела его сердцем. Оргия продолжалась неделю. Началась в Питере, а закончилась в Каунасе. Шампанское лилось рекой, пели цыгане, сыпались бриллианты. А в конце недели объявился муж «русалки». Его роль взял на себя сам Донатас. «Ах ты, сука! – схватил он за грудки Валентина Алексеевича. – Ты трахал мою жену! Заплатишь кровью!» Дон умел играть роковые страсти не хуже, чем артисты театра имени Шота Руставели. И Вах испугался, он сразу понял, что имеет дело с местной мафией и что из дома этого психованного литовца ему просто так не выбраться. Вместо крови он предложил Дону деньги, хотя «русалка» его изрядно пощипала и деньги пришлось бы занимать.

Литовец от денег отказался, он прямо заявил, что претендует на половину акций харитоновского предприятия. Это было подано следующим образом: «Пока ты тут прохлаждался с моей девочкой, я навел о тебе кое-какие справки…» Дарить Дону акции Харитонов наотрез отказался, выдвинув компромиссный вариант – недвижимость. Он пообещал литовцу шесть квартир в центре Питера и дал соответствующую расписку. Донатас сразу смекнул, что квартиры Вах собирается получить со своих должников, которых у него предостаточно, потому что уже на протяжении многих лет он занимается ростовщичеством. Они ударили по рукам, но литовец предупредил, что, если через месяц обещанная недвижимость не перейдет к нему, Харитонов расплатится акциями. И тут за дело опять взялась Аида, которую и Дон, и Вах называли Ингой. Теперь сети плелись вокруг приближенных Харитонова. Она раздобыла список должников Ваха и начала действовать, выясняя такие подробности, о которых сами должники не догадывались. Например, о том, что у Виктора Дежнева имеется в Вологодской области ребенок, она узнала от бывшего работника КГБ, несколько лет занимавшегося картотекой Харитонова. Ведь каждый уважающий себя ростовщик ведет картотеку с подробными досье на своих должников. Именно Аида подставила подножку Ваху. Из шести обещанных он смог предложить Донатасу только две квартиры и в придачу треть акций своего предприятия.

Бизнесмен тоже даром времени не терял, навел справки о своем литовском друге и как покровитель тот его вполне устраивал. Одним словом, все пришли к консенсусу и взаимопониманию. И а только Аида осталась недовольна той суммой, которую ей заплатил Дон за услуги. «В стране кризис, сама должна понимать». Она промолчала. Понимала, с кем имеет дело. Вопрос денег с каждым днем вставал все острее. Привычка к роскоши пагубна. Она разучилась экономить. Подсчитав, что полученной от Донатаса суммы хватит не более чем на полгода, Аида послала брата в Екатеринбург продавать квартиру, но Родион привез какие-то крохи. Пятикомнатная квартира на Фурштадтской теперь не стоила тех денег, которые она заплатила за нее весной девяносто восьмого года.

"Пришло время немного подсуетиться, – говорила она себе с горькой усмешкой и тут же задавала вопрос:

– Почему всегда только я?" Через полгода, когда деньги кончатся, будет уже поздно что-либо предпринимать. И на Донатаса никакой надежды. Похоже, что он в Петербурге сделал все свои дела. И тогда она решила немного потрясти Харитонова.