Телепаты увидели, что восприятие Сендетом жизни на Вулкане – той жизни, которую они все знали, – было искаженным, Ему мерещилось, что всюду на планете поощряется физическая слабость. Он забыл о выражении: «Каждый ребенок-вулканец проходит тест на выживание, Кахс-ван. Те, кто его не выдерживает умирает, либо лишается права на заключение брака». Корриган не понял, чье точно сознание направляло ход мыслей, создавалось впечатление, что сознание принадлежит им всем, нося объединенный характер. Неожиданно сопротивление Сендета было сломлено, и его сразу прорвало.

«А инопланетянин?! – все мысли Сендета направились на Корригана. – Он не проходил экзамен на зрелость, но Сорел все же отдал какому-то землянину свою дочь! Мало того, что мужчины-вулканцы привезли себе жен других рас!

Воин имеет право отвоевать женщину из других кланов в бою или взять ее хитростью. Считать же их отпрысков полноправными членами клана…»

На мысленную реплику Сендета явно отвечала ТПау.

«Все дети смешанных браков подвергались Кахс-вану, и ни один из них не провалил экзамена. Ни один, Сендет. Того же нельзя сказать о всех детях, в жилах которых течет чисто вулканская кровь. Ты сам, насколько я помню…»

Неожиданно вся группа погрузилась в болезненные воспоминания Сендета о детстве, когда он, семилетний мальчишка, полный семейной гордости, проходил свой экзамен на выживание в горах Л-Лагон, решивший дойти до конечной точки быстрее всех. Путь надо было преодолеть за десять дней.

Бывали случаи, когда его проходили за девять дней. Юный Сендет хотел во что бы то ни стало завершить его за восемь дней, что до сих пор никому не удавалось. Для того, чтоб уложиться во время, Сендет выбрал короткую, но более сложную тропу через горы. К вечеру он должен был выйти на основную дорогу, но сегодня выиграл бы четыре часа, перейдя через горы при помощи веревки. Сендет уже пять дней находился в пути и заметно опередил остальных детей, как вдруг наткнулся на детеныша сехлата. Даже четырехлетнему ребенку ясно, что лучше пройти мимо, иначе мать детеныша подумает, что на него нападут, но у Сендета возможности обойти не было.

Если бы он остался сидеть на узкой горной тропе и выжидать, пока сехлат освободит дорогу, то потерял бы время лидера. Все усугублялось тем, что не было известно, где находится мать звереныша. Если бы он решился протиснуться между двумя животными, то подверг бы себя серьезной опасности. Как же тогда поступить?

Путь лежал вдоль выступа, на котором сидел детеныш и ел ягоды, растущие вдоль скалы. Выступ достаточно широкий, чтобы по нему легко пробежать тому, кто не боится высоты, – слева скала завершалась отвесным обрывом, а внизу – долина. Сендет осторожно посмотрел вниз и увидел еще один выступ, узкий, всего в несколько шагов и к тому же он никуда не вел.

Можно было воспользоваться веревкой для того, чтобы спуститься, но все равно не миновать встречи с детенышем сехлата.

Тогда Сендет глянул вверх. Высоко над головой по более узкому выступу сехлата можно обойти. Тропка хороша для юного вулканца, но узковата для взрослого сехлата, там он мать детеныша наверняка не встретит. Детеныш с места не трогался, и Сендет, отпив из фляжки маленький глоток воды, принял решение. Он повернулся и пошел назад, пока не добрался до места, где намеревался подняться на тропку, расположенную выше. Она оказалась гораздо уже, чем виделось снизу. Сендет еще раз посмотрел на сехлата, уже покончившего с ягодами, и теперь растянувшегося подремать па солнышке.

Почему он не освободит тропу?

Сендет достал веревку и по мере подъема набрасывал петлю на попадавшуюся опору. Это было делом нелегким и даже опасным. Кахс-ван проверял также умение принимать правильное решение. Каждый раз, найдя опору и подстраховавшись веревкой, Сендет смотрел вниз, но сехлат с места не уходил. Он уже подумывал отпугнуть его камнем, но мать могла почувствовать выделяемые детенышем гормоны страха и стала бы искать его источник.

Сендет медленно пробирался по выступу, подчас опираясь на что-нибудь лишь пальцем ноги. Его распирало от гордости, что ему приходится преодолевать такие серьезные препятствия ради того, чтобы быть впереди других детей. В конце концов он добрался до места, где твердой опоры под ногами не было. Выгнув шею, Сендет взглянул вверх и увидел, куда надо продвигаться, чтобы стать двумя ногами, и это можно сделать. Он сильно потянул веревку, проверяя прочность опоры, и… она не выдержала!

Веревка упала на Сендета, и он, сорвавшись полетел вниз, шлепнулся рядом с сехлатом, отскочил, снова полетел вниз, на другую узкую тропку.

Сендет ударился обо что-то твердое, и сразу почувствовал жгучую боль, ощутив под собой мокроту. Он истекал кровью! Над собой Сендет услышал взвизгивание сехлата-детеныша, убегающего в страхе, но это уже не имело значения: его мать достать Сендета но могла, да он и так умирал…

Он все же мог двигаться, чтобы встать с острого камня, который впился ему в бок… Этот камень оказался не чем иным, как фляжкой, а жидкость под ним – но кровью, а драгоценной влагой. Когда Сендет делал вдох, это причиняло ему боль, что говорило о сломанных ребрах. Казалось, во всем теле не осталось места, которое не болело бы. Испытания он не выдержал.

Боль от сознания этого была гораздо сильнее боли от сломанных костей и от синяков. Другие ребята пройдут мимо него по верхней тропке, но с ним не заговорят, поскольку Кахс-ван это запрещал: экзамен носил индивидуальный характер, и поддержка и взаимопомощь исключались. Те, кто увидит его в такой ситуации, расскажут об этом, когда дойдут до конца пути… но его увидят только завтра, а чтобы дойти до конца, первому из них понадобится пять дней. К тому времени без воды он уже умрет. Сендет старался успокоить себя, что он скончается как воин, без хныканья, даже если об этом никто не узнает.

Медленно тянулось время. К середине дня Сендет прекратил все попытки ввести себя в целительный транс – этой способностью он пока не обладал и должен был научиться только через несколько лет. Если бы он знал, как это сделать, он спас бы себе жизнь. В думах Сендет впал в сонное оцепенение.

Разбудили его камни, шумно падающие на него сверху. Машинально он дернулся, вскакивая, но резкая боль из-за переломанных ребер, о которых он забыл, заставила его невольно вскрикнуть. С верхней тропинки на пего смотрел такой же, как и он сам, юный вулканец, Видно, кто-то шел вслед за ним по пятам, и то, что этим человеком оказался полукровка Спок, еще больше унизило его!