Улыбнулась широко своему отражению и подмигнула. Мишку нашла на кухне. Мужчина венчиком размешивал тесто в миске.

— Тебе помочь? — обняв его сзади и прижавшись щекой к его спине, поинтересовалась я.

— Нарежь сыр. Ребята, наверное, ещё спят.

— Как думаешь, они поговорили сегодня ночью? — спросила шёпотом, нарезая сыр.

— Честно говоря, я сомневаюсь. Понятия не имею, кто из них виноват, но обида гложет обоих. Но криков ночью не было, значит, они не ссорились.

— Я знаю, что они могли бы быть вместе, если бы Никита был на своих двух. Всё было бы иначе. А так… Ему тяжело осознавать, что о своей любимой женщине он не будет заботиться так, как ему того хочется. Что он зависит от чужой помощи.

Миша понимающе кивает.

— Миша, я бы не смогла отказаться от тебя, если бы с тобой что-то случилось. Я бы всё равно осталась рядом. Даже если бы ты меня прогонял. Отвергал. Я бы всё делала, чтобы помочь тебе. Потому что хочется сделать всё для счастья любимого человека.

— Это тяжело, Ксюш. Я понимаю Никиту. Ему кажется, что он обременяет всех. Тем более, когда ты всю жизнь был здоровым парнем, а сейчас не можешь подняться. Пройти по улице. Выйти на пробежку.

— Слава богу, что мы с ним выжили, — нож в руке дрогнул, и я чуть не порезалась. — При таком столкновении шансы на то, что пассажиры выживут были минимальны. Но нам повезло. Пусть Никита не ходит, но он дышит, ест, двигает руками. Врач сказал, что бы родились в рубашке.

— А ты пострадала?

— У меня была черепно-мозговая травма и сильно ушиблена рука. Легко отделалась, по сравнению с Никитой. Только сейчас головные боли стали чаще. Врач об этом предупреждал.

— Давно ты у врача была? — встревоженный вопрос, и руки обнимают сзади, забирая нож.

— Полгода назад, — признаюсь честно.

— Маленькая, это совершенно несерьёзно. Это твоё здоровье, малышка. Проверяться нужно чаще.

— Я знаю, Миш. Но я так боюсь врачей. После того, как я провела несколько часов рядом с кроватью Ника, ожидая, когда он придёт в себя, я ненавижу больничные стены. Я запомнила каждую трещину на потолке в его палате. Это одно из самых страшных воспоминаний моей жизни.

— Может, стоит пойти в частную клинику? — Миша усаживает меня за стол и сам садится напротив. — Там всё приятнее выглядит.

— А ты со мной пойдёшь?

— Конечно, пойду, — Мишка сжал мои влажные ладошки. — И запишу тебя сам, чтобы ты не думала отлынивать.

— Спасибо, — выдыхаю благодарно.