Какие же они были красивые!

Все трое!

Славка оглянулся на меня, я забрался в одно из кресел и улыбался, когда Никитка, не особенно уверенно стоявший на ногах, подбежал ко мне на слабых лапках и доверчиво ткнулся носом в мою ладонь. Мне хотелось заласкать сыночка, но я только погладил головенку с острыми ушками, прошептав:

— Ты самый лучший, самый красивый волчонок под луной, мой родненький, мой сынишка!

Волчонок блеснул глазами и поскакал к сестре и матери.

В это время от дверей раздалось глухое рычание. Черная огромная волчица скалила белые зубы. И я подумал, что мы приняли легкомысленное решение, вдруг она попытается разорвать моих детей? Тогда я порву её голыми руками.

Я напрягся, готовя боевые заклинания.

Славка встал в пяти шагах от зверя на колени и начал говорить. Я знал, что волки понимают человеческую речь, но воспринимают мир совершенно иначе. Ася наговаривала в диктофон, привязанный к шее, что ощущает в обличье волчицы, это было потрясающе. Мир, сплетенный из запахов и звуков, неслышных для человеческого носа и уха. И я в её глазах был всего лишь голокожий жалкий человек, которому сломать хребет было легче легкого, но сделать это было невозможно, ведь я был одновременно вожаком её стаи.

— Лиза, я люблю тебя, — повторял тихо, тихо, как-то покаянно и горько Славка, — люблю, люблю, люблю, Лиза.

Он медленно встал с колен и делал к ней шаг за шагом с каждым шелестящим, неполненным искренней нежностью «люблю».

Волчица показывала после каждого движения зубы, но рычала всё тише, и тише, и когда Славка обнял её, доверчиво вжавшись лицом в шерсть на загривке, она легла, признавая его вожаком своей стаи.

Это было… я отвернулся к окну, никто не должен видеть моих слез. Ведь я вожак стаи белых волков.

Мне не положено плакать.

— Прости меня, родненькая, Лиза, прости, — шептал Славка, поднимая на руки голую девушку, прикрытую только волной длинных темных локонов.

Она шептала ему что-то неслышное для нас и шмыгала носом. Славка унес её к себе.

А мы еще поползали немного по пушистому ковру, дети легонько покусывали меня, играя и ласкаясь, но я знал, что на месте их укусов будут синяки, и всё равно, мне было очень хорошо. Ася лизала меня в нос и в щеки. Потом Никитка лег ко мне на руки, доверяясь голокожему вожаку, сладко зевнул и закрыл глаза, под бок приткнулись Ася и Вика, а я, превратившись в небольшую уютную подушку для моих волков, слушал их сонное сопение. Они обратились в людей все трое, видимо, сладко заснув.

Я отнес посапывающих малышей в кроватки, а спящую жену оставил ненадолго на ковре, вернулся и начал целовать в губы. Она проснулась сразу же. Потянулась ко мне всем телом. На меня пахнуло медом, апельсином и мятой. Прижалась, поцеловала. Я ответил, стараясь передать всю мою нежность скольжением языка, сминанием губ и прикосновениями дрожащих пальцев.

Мы целовались до охватившей нас дрожи, до сладких волн, накрывающих от поцелуев и объятий.

Потом, воровато оглядываясь на дверь, начали торопливо срывать одежду друг с друга. Ася почему-то чаще всего после обращения была в платье, хотя частенько порванном по швам. И сейчас её платье было разодрано в лохмотья. Под моими пальцами лопнул еще один шов, и трусики я дернул неудачно, превратив их в два шелковых лоскутка, но терпеть не было сил. Я быстро уложил жену на бок и скользнул в её разгоряченное тело, мы задвигались вместе, стараясь быстрее прорваться к наслаждению и оседлать его мощную волну. Вышло через несколько судорожных вздохов сквозь зубы: сначала ослепительный взрыв разрядки, потом несколько коротких волн оргазма наполнили наши тела покоем и томной негой. Хотелось нежить Асю, ласкать, целовать и держать на руках, покачивая. Её глаза сияли, она смотрела на меня с нежностью и любовью, и я не ощущал себя больше неудачником, вляпавшимся в очередное погибельное расследование, я был сильным и любимым магом. Сейчас мне казалось, что я способен горы своротить, чтобы бросить весь мир к ногам моей любимой.

Словно в ответ на мои бесстрашные и полные гордыни идеи где-то на крыльце раздался грохот, какие-то странные удары, крики.