И я не хотела бы знать, что именно.
Я выглядываю из комнаты, когда шаги смолкают. Быстренько нарезаю на кухне бутерброды, завариваю чай. Дом затих. Мама уехала по делам (разумеется, связанным с помолвкой), Миронов-старший смотался в командировку и вернется только к понедельнику.
Балансируя с тарелкой и кружкой, я поднимаюсь на второй этаж. И замираю на месте. Дверь в комнату Миронова-младшего приоткрыта. Хм. Точно помню, он запирает её, если куда-то уходит. Всегда слышу щелчок замка и мысленно успокаиваюсь: Артём дома.
Внутри тихо.
Перед глазами мелькают непрошенные картинки: вот он падает без сознания или открывается рана, или в дом прокрадываются его приятели и довершают начатое одним выстрелом.
– Ты в порядке? – спрашиваю почему-то тихо-тихо и повторяю громче: – Эй! Всё нормально?
Ответом служит тишина. Ставлю кружку с тарелкой на пол.
– Я вхожу! – почти кричу. – Чтобы убедиться, что ты жив!
В спальне – никого. Лишь заправленная по-солдатски кровать, без единой складочки. А на столе – мобильный телефон мигает белым огоньком, оповещая о непрочитанном сообщении.
Надо бы уйти, но что-то заставляет меня осмотреться. Всё так аскетично, ни единой детали, которая бы намекала: эта комната кому-то принадлежит. Ни личных вещей, ни фотографий, ни разбросанной одежды.
Гостиничные номера и то живее.
Телефон начинает вибрировать, и мой взгляд падает на зажегшийся экран.
Какой ужас…
Я склоняюсь ниже, пытаясь рассмотреть имя отправителя.
– Что ты тут забыла, сестричка? – раздается над ухом, заставляя меня подпрыгнуть.
– Я…
Слова теряются, ломаются, разбиваются на осколки. Мне нечем оправдаться. Я зашла на его территорию, нарушила негласный закон, подсмотрела смс, о котором не должна знать. Теперь он смотрит на меня с едва скрываемой ненавистью.
Делаю шажок назад, и Артём идет следом.
– Знаешь что? Ты мне не нравишься, – произносит тихо, но отчетливо.