– Ты только что разрушила стены хижины – это смерть. Ты создала поле цветов – это жизнь. Ты – это жизнь и смерть. Благая и Неблагая. – В широко распахнутых глазах Лана сияло благоговение, взгляд лихорадочно блуждал по моему лицу. – Сиротка, ты – само равновесие.

И вот они, доказательства.

– Но мне всегда было трудно приручить свою магию. Я… я никогда такого не делала.

Но и это не совсем правда.

Женщина-фейри в загоне убежища. Я попыталась ее исцелить. В ответ на Благую магию по стене расползся плющ, но я так и не поняла, почему сгнило сено – что же потребовало Неблагой платы.

Я думала, что это из-за женщины.

Я думала…

– Ее просто нужно было чуточку подтолкнуть, чтобы она вышла погулять и уже не спряталась обратно, – раздался слабый голос.

Развернувшись, я увидела Жрицу, которая хромала к нам через цветочное поле.

– О чем вы?

Она взглянула сперва на мех, в который я по-прежнему куталась, затем на совершенно голого Лана.

– Ты верила, что ты наполовину человек, Одуванчик, ведь тебе так сказали. Ты верила, что твоя магия Благая, ведь тебе тоже об этом твердили. Знаешь, что происходит, когда ты владеешь Неблагой магией и пытаешься использовать ее как Благую?

– Ничего не выходит, – ответил Фаолан.

Он глянул на меня, и я без слов поняла, что он сотни раз пытался проделать это перед своим распределением.

– Руби говорил, что я неправильно ее использую. – Я провела рукой по лицу. – Он знал.

И даже не заикнулся.

– Без сомнения, – хмуро подтвердила Жрица.

– И что? – спросила я, прочистив горло. – Моей Неблагой стороне нравится Лан?

Мрачная гримаса Жрицы превратилась в ехидную усмешку.

– Даже больше, чем нравится, скажу я тебе. Смотри, чем кончили, – она только к нему одному и вышла.