Через два часа оба астронома (один — директор обсерватории, другой — её старший научный сотрудник) тщательно рассматривали данные наблюдений.

— Я совершенно случайно заметил, — комментировал Николаев, — даже не знаю, что меня кольнуло вернуться. Сначала глазам не поверил, потом проверил на компьютере — так и есть! На 5 градусов! И… он стал вращаться вокруг своей оси, как будто его раскрутили, как волчок!

— И куда он теперь направляется?

— По первым приблизительным расчётам, астероид должен пролететь всего в 100 тысячах километров от Земли. По времени — прямо на Пасху!

— Но он точно мимо пролетит?

— Точно.

— Вот же… Бог Хаоса, не зря так назвали.

— Бог тьмы и хаоса!

— Ну, надеюсь, тьма нам не грозит.

— Да, если только…

— Что ещё?

Николаев неуверенно провёл рукой по небритой щетине и поправил позолоченную оправу. Георгий Валентинович, облокотившийся локтями и всем грузным телом на директорский стол, внимательно из под густых бровей смотрел на сотрудника. Перед ним были разбросаны карты звёздного неба, чертежи и схемы с таинственными цифрами и буквами, а также несколько папок с мелкими таблицами со множеством столбцов.

— Ну, я имею ввиду RQ36… Но надо тщательно всё проверить. Поступили новые данные со спутника. На этот астероид сильно влияет гравитация со стороны больших планет, его орбита очень изменчива. И по предварительным данным, мы скоро можем ожидать его появление вблизи Земли, примерно в то же время.

— Два астероида?

— Я вот тут распечатку сделал… Но, повторяю, надо всё проверить. И в любом случае, наши расчёты не могут быть абсолютно точными.

Николаев развернул перед директором смятый в руках небольшой рулон миллиметровой бумаги. Он расправил его дрожащими руками и натужно выдохнул. Георгий Валентинович нахмурился, поводил глазами по чертежу и спросил:

— Не понимаю. Что вы хотите этим сказать?

— Они движутся навстречу друг другу, Апофис и RQ36. И вот здесь, — старший научный сотрудник ткнул пальцем в точку пересечения двух кривых, — они должны столкнуться. Это всего в сотне тысяч километров от нашей планеты. И сколько будет осколков, и какого они будут размера, и куда они могут полететь — не знает никто. Даже Бог.