– Круга… – тупо повторил Глеб.
– Да. Нас еще называют абсолютистами. Но не потому, что мы стоим за абсолютную монархию, а – за абсолютную изоляцию. Впрочем, за монархию тоже. Однако вернемся к сэру Карригану. Мотивов его приказа я не знаю, но подозреваю, что это как-то связано с тем, что вы – сын своего отца.
Долго молчали оба. Глеб ослабил галстук. Лучше не стало.
– Хорошо, – сказал он, наконец. – Что дальше?
– Вам действительно нужно исчезнуть. Во-первых, для собственной безопасности. Во-вторых, для сохранения моего реноме. В-третьих… впрочем, хватит и первых двух пунктов, как вы полагаете?
– Надо подумать. Там, на маскараде… как вы узнали меня?
– Это просто. Тот человек, который вас прикрывал… я его знаю.
– Понятно… – Глеб почувствовал, как губы его дернулись – будто бы в улыбке. – А вот нельзя меня просто оставить в покое? Хотя бы за заслуги в подавлении мятежа?
– А вольно вам было выходить на свет? Сидели бы в щели… Впрочем, не помогло бы. Слишком известная фамилия… в определенных кругах. Знаменитая, можно сказать…
Кирилл Асгатович наклонился вперед и почти прошептал:
– Я очень хочу вам помочь. Наверное, больше всего на свете я хочу вам помочь…
– Да почему это все хотят мне помочь?! – Глеб обхватил голову руками. – Почему, с кем ни заговори, все хотят мне помочь? Я что, так плохо выгляжу?
– Тогда – спасти. Сохранить. Уберечь. Потому что вы, может быть… – Кирилл Асгатович сглотнул; лицо его исказилось мучительной гримасой. – Может быть, вы – последняя наша надежда…
– Я ничего не понимаю, – потерянно сказал Глеб. – Объясните же наконец…
– Я объясню. Я обязательно все объясню. Но сейчас – мне нужно вывести вас из-под удара. Понимаете вы это или нет? Вас хотят убить, и эти люди не остановятся ни перед чем…
6
Пакетбот, четырехмачтовый барк «Эмеральд», подходил к порту Эркейд с полусуточным опережением расписания. Вечером на фоне темнеющего неба впереди сияла неровная линия гор, а марсовый видел уже маяки при входе в гавань. Но ясно было, что до наступления темноты пройти створ не удастся, и так или иначе приходилось ложиться в дрейф. По традиции, последняя ночь на судне должна была начаться весело, с вином, огнями и танцами, и так же закончиться. Пассажирам, а их в этом рейсе было сто восемьдесят шесть, плавание просто обязано было запомниться…
А пока – заканчивался поздний день, в меру скучный день крупного крепкого судна, идущего знакомым до мелочей путем в идеальную погоду пусть не при попутном, но ровном ветре. Команда любит такие рейсы, пассажиры томятся, хотя и понимают, что это лучше, чем приключения. Тем более что ресторан не делает перерывов, выбор вин исключителен, игра на деньги разрешена, первый помощник приветлив, прислуга вышколена, открытые палубы заставлены шезлонгами, оркестр невелик, но изощрен, любовь вспыхивает, как порох: от малейшей искры или легкого трения… На пакетботах компании «Краун оф Си Куин» не бывает кают второго и третьего классов, и потому общество подбирается обычно однородно-консервативное.
Блистательная юная пара Голицыных: князь Юрий и княгиня Ксения – естественным образом оказалась в центре внимания.
Они были молодожены, они были без ума друг от друга, они были благородны и красивы: он высокий, с широкими и немного покатыми плечами, как это бывает у людей очень сильных. Лицо его, вопреки обычаям вялой меррилендской аристократии, покрывал бронзовый загар, волосы выцвели. Княгиня рядом с ним казалась хрупкой и ломкой, но впечатление это было обманчиво: когда старая леди Пратт вдруг оступилась на трапе, княгиня кошкой метнулась к ней и успела подхватить и удержать совсем не легкую старушку. Как ни странно, этот эпизод уважения паре не прибавил, а мистер Квилл, считающий себя знатоком Палладии, откомментировал: