– Да. Убит в запертой изнутри комнате. Давно, еще до начала меррилендских событий.
– Жаль. Не видел его почти двадцать лет, а вспоминаю до сих пор. Это о чем-то же говорит?
– Видимо… Алексей Мартынович, дорогой, вы объяснили мне, что профессор Иконников готовится захватить власть над миром – и в то же время так спокойно к этому относитесь?
– Я же говорю – он наивный человек. В том же «свитке Сулеймена» очень подробно рассказывается, что произойдет с непосвященными, проникшими в Черного Великана. Вы знаете, что Марин-старший поднимался туда – и через день вернулся постаревшим на месяц? А ведь ему-то как раз разрешено было…
– Так что же он – не читал?
– Читал, конечно. Но истолковал в свою пользу…
Ночью было почти холодно. Броня осклизла от росы. Туман стелился по низинкам, подсвеченный фарами. Не наступала только тишина: где-то стучали моторы, где-то – далеко – постреливали. Хотелось найти Адлерберга и заорать: что, сука? Доволен?! Но никуда, конечно, Туров не пошел.
Два дня нелепых боев вогнали в тоску не только его. Подходил Свистунов, друг Баглая, нынешний командир разведчиков. Что-то не так, Степан Анатольевич…
Конечно, не так. А откуда возьмется это «так», если не сделано главное: не определена цель операции? Мы что, хотим кому-то доказать свое огневое превосходство? Так оно очевидно, об этом противник знает прекрасно. И, что характерно, не бежит. Прячется, рассеивается, залегает… Это порода, ребята. Здесь не знают принципа «дают – бери, бьют – беги.» Вам не понять. Я сам знаете сколько среди них прожил, пока не начал к ним привыкать? О-о…
Конечно, мы можем, выстроившись, пройти куда угодно – в пределах Острова, разумеется. Возможно, что нам это и предстоит. Но надо знать – куда. Меня вы не желаете слушать… пока. И поэтому наносите какие-то мелкие разрозненные удары по тем группкам противника, которые не сумели увернуться… или получили приказ не уворачиваться. Такое тоже может быть. Три десятка схваток, все без исключения нами выиграны… и что? Ничего абсолютно. Трата невосполнимых патронов и горючего.
«Мы возьмем власть и будем диктовать свою волю…» Даже не помню, кто это был, такой умный. Все-таки, кажется, не Адлерберг. Тот, хоть и псих, но не дурак.
Впрочем… даже стоящие часы, случается, показывают правильное время…
Связаться с Парвисом.
Парвис – это голова.
В конце концов, именно этот вариант прорабатывался три года назад, когда Вась-Вася и Чемдалова в последний раз приглашали к Брежневу. Именно тогда Парвис и его группа получили особые полномочия.
Вполне возможно, что час пробил.
– …просто не дошел. Убили, захватили – разве узнаешь теперь? Или дошел – и не поверили. Легко себе представляю. Нет, полковник, я с вами не согласен…
Они ехали в рассохшемся скрипучем фургоне (тент полуистлел, в прорехи смотрели звезды; их было много сегодня), запряженном парой меринов настолько старых, что даже масть не запомнилась – равномерная пепловатость. Претензий к миссис Гекерторн за такой ветхий транспорт быть не могло: получено почти даром, под неопределенные обещания и простую бумажную расписку. А главное – могло ведь не быть и этого…
Дэнни шел впереди с фонарем, Глеб и полковник сидели рядом на козлах и тихо беседовали, думая, что она спит. А она не спала, смотрела в небо.
Меня даже не тянет к нему… Человек и человек, один из многих. Господи, какое было безумство, какие сны, какие грезы! Получается – навоображала себе, а он и не смотрит. Или – не до того? Еще мокнет рана, еще просыпается он от кашля и тяжело дышит… и вокруг – происходит такое… И постоянно – люди рядом… и Билли на руках.