— Бункер!.. — простонала она. — Бу-у-ункер у них теперь, ну конечно. Извините меня, нет, простите, пожалуйста, Митька, только не обижайся! Вы бы лица свои... видели... — Плечи у нее затряслись, на глазах выступили слезы. — Ради бога, бун-кер! — она захохотала.
Подкаблучник-инженер не обиделся нисколько, а наоборот, смотрел на жену с собачьей нежностью.
— Это же бред какой-то всё... — слабым голосом сказал красавец из кабриолета и обернулся почему-то на лейтенанта. — Ну бред же, да?
Тощая инженерша закрылась ладонью и завыла с удвоенной силой.
— Хуюнкер! — сказал грубый здоровяк из УАЗа Патриот. — Ё-моё, вы чего там нюхаете в конторе у себя?
Даже мальчишка-старлей, который утром провел с ней в Майбахе добрую четверть часа и, казалось бы, слышал достаточно, сейчас тоскливо пялился на свои ботинки, словно только и ждал, когда закончится говорильня и его наконец отпустят. Хотя с тем же точно видом этот идиот сидел и в машине, так что ни тогда, ни сейчас, вероятно, просто не понял ни слова.
И пускай бездельника в форме она списала давно, а гражданские тем более ни на что не годились, однако и в ее добровольческом отряде назревала смута. Экс-шахтеры напряженно шептались в сторонке, а подводник, водитель автобуса и толстяк в клетчатой рубашке стояли хмурые и прежний свой запал тоже очевидно подрастеряли.
— Коль, пойдем, может, а? — устало сказала стриженая тетка, которая часом раньше устроила драку возле грузовика. Платье у нее спереди все было в кровавых вишневых пятнах, рука перемотана шейным платком. — Давление у меня что-то. Или сердце, не знаю. Я водички Чарлику взяла...
Клетчатый ополченец тут же скинул свой дробовик с плеча, как если бы мечтал от него избавиться давно, и сунул коротышке-охраннику.
— В смысле — пойдем? — спросил грубиян из УАЗа. — Эй, народ, вы чего. Мы же стенку вроде сверлить собирались?
— Посверлили уже, — буркнул пузатый Коля и метнул было острый взгляд в сторону провинившихся шахтеров, но на этом иссяк и тоже как будто устал. Подхватил стриженую тетку под локоть, отнял у нее бутыль «Черноголовки» и повел прочь вдоль ряда пустых машин. Шагали они тяжело, небыстро, похожие со спины на двух стариков. А еще через мгновение следом ушел и молодой лейтенант со своей коробкой, только ряд при этом выбрал соседний, потому что он-то наоборот, казалось, очень торопился.
Вот что бывает, когда срезаешь углы, снова подумала женщина из Майбаха. Правда только все портила — всегда, без исключений. Голые неприглядные факты мало кому оказывались по зубам. Да, инженерша больше не хохотала, а горластый Патриот заткнулся и морщил лоб, но и ополченцы стремительно падали духом, а новых собирать уже точно было некогда. Гнида-охранник играл с ружьем — приладил слева, потом справа, расправил ремень. Морда у него была злорадная.
— Так про стену я не понял сейчас, — сказал Патриот хмурясь. — Да идут они лесом, сами давайте сгоняем...
Шахтеры снова затосковали и приготовились к новому витку обвинений. Инженер из Тойоты вздохнул. Он все смотрел на свою жену — грустно, по-собачьи.
— Что? — спросила та. — Митя, что?
И тогда инженер с тем же траурным видом забубнил про замыкание и погибшую пику, а водитель автобуса начал икать, и в этот самый момент женщина из Майбаха почувствовала наконец свои ноги. Заживо сваренные ступни, мертвые пальцы, раздутые щиколотки и колени. Каждую строчку на брюках, каждую вену до самого паха.
— Значит, так. Всё, — сказала она. — У меня нет времени на эту ерунду. Здесь в списке пятьсот человек, которые заслуживают шанса, и мы выходим сейчас. Сей-час! — и оглядела свой отряд. — Или оставайтесь. И больше вы не моя проблема.
— Я пойду! — быстро сказала девчонка-регулировщица. — Я могу что хотите, давайте я с вами, можно?
— Куда? В секретный бункер? — спросила тощая инженерша.
— Ася, это неправда всё, — начал инженер горестно. — Аська, послушай меня. Не надо никуда ходить, понимаешь? Нет смысла ходить никуда...